Рыбак взялся за большое железное кольцо, закрепленное на створке, и оно стукнулось о доски.
Резко обернувшись, Сорча поймала на себе пристальный взгляд его единственного глаза. Рыбак больше не был глуповатым, добродушным увальнем. Он снова стал чудовищем.
– Почему ты завязал лицо шарфом? – резко спросила она.
Улыбаясь, он дернул себя за чуб.
– Я потерял один глаз. Лицо красное, в шрамах. Вот я его и закрываю, чтобы не пугать людей. – Он взялся руками за тряпку. – Хочешь посмотреть?
– Нет! – поспешно ответила девушка.
В этот момент дверь распахнулась. Пожилая монахиня отступила в сторону, опустив глаза и пряча кисти рук в рукавах.
– Сестра Тереза, к нашим берегам прибило путника! – С этими словами Сорча вошла в прихожую. – Передай матери Бригитте, что ему нужно пристанище, пока он не сможет вернуться в мир.
Услышав, как стучат у Сорчи зубы, добрая сестра Тереза подняла глаза.
– Господи, милочка, уж не свалилась ли ты в море? Тебя нужно согреть и искупать, пока ты не замерзла до смерти! – Она закутала Сорчу в сухое покрывало и крепко обняла. – Отправляйся в лазарет!
– Да, сестра.
Сорча была не в том состоянии, чтобы спорить.
Сестра Тереза перевела взгляд на Арну. Она охнула, ощутив исходившую от него вонь. Указав на невидимое пятно на полу, приказала:
– Ты! Путник! Стой на месте, пока за тобой не придут. Не двигайся! Ничего не трогай! И ничего не запачкай.
Арну прошаркал в помещение. Сестра Тереза подхватила Сорчу и повела по коридору.
– Выше голову, милочка, мы тебя туда проводим!
Сорча кивнула, зная, что в лазарете ей согреют ноги мешочками с нагретым песком. Сестра Ребекка, начальница лазарета, даст ей меда, собранного пчелами в саду самой Сорчи. Девушка едва волочила ноги, переступая через полосы солнечного света, падавшего из узких окон. У нее было такое ощущение, будто она бросила Арну.
– Мисс! – окликнул он ее.
Сорча обернулась, радуясь возможности еще раз на него взглянуть.
– Да?
Он стоял в прихожей на месте, указанном ему сестрой Терезой, вытянув шею и наблюдая за ней с такой печалью, словно вместе с ней уходила его надежда на спасение.
– Я так и не спросил, как вас зовут.
– Сорча.
Глядя на него сквозь полосы света и тени, она вдруг обнаружила в нем что-то до боли знакомое. То, как он стоял, расставив ноги и подбоченившись, словно заявлял свое право на саму эту землю. Как держал голову, гордо вскинув подбородок. И этот глаз… Неморгающий, широко открытый, гипнотизирующий. Сорче показалось, будто очень давно она уже видела его глаза во сне. Арну пристально смотрел на нее, пока рука Смерти тянулась…
Сестра Тереза сжала Сорче локоть.
Сорча вздрогнула.
– Милочка, – сказала сестра Тереза, – ты умрешь от холода, если не поспешишь в лазарет!
Когда Сорча снова всмотрелась в Арну, он широко улыбнулся и кивнул. Он снова был простым, глуповатым рыбаком.
Но серебряный крест у нее на груди почему-то стал обжигающе горячим.
Глава 2
На следующее утро Сорча стояла с мотыгой в руках, наблюдая за Арну, поднимавшим обтесанные камни на недостроенную стену вокруг ее сада. Его сила впечатлила девушку: Сорча и еще три монахини с трудом сдвигали с места один камень. Арну обтесывал, поднимал и укладывал камни без перерыва, и сделал за утро столько же, сколько Сорча и монахини за все лето.
От него больше не исходил резкий запах тухлой рыбы и моря. Мать Бригитта заставила его вымыться, прежде чем позволила поесть. Выглядел он нелепо. Его одежду забрали, чтобы привести в порядок, но когда попробовали прокипятить, она рассыпалась на лоскутки. Тогда мать Бригитта выдала ему коричневую монашескую рясу. Однако одеяние оказалось ему не впору. Рукава не доходили даже до запястий, а из-под подола высовывались икры ног. Арну отбросил капюшон на спину. Тряпка закрывала ему глаз и лоб и придавала забавное сходство с ребенком, играющим в жмурки. Темная щетина покрывала его щеки и подбородок. Время от времени он поглядывал на солнце, словно желая узнать, скоро ли закончится день.
Работал Арну охотно, ел с аппетитом и добродушно улыбался, дожидаясь, пока владелец лодки не заявит о своих правах или пока мать Бригитта не отдаст эту лодку ему.
Сорче хотелось, чтобы Арну поскорее уплыл с острова. Его присутствие почему-то ее беспокоило.
Но почему? Он простой рыбак. Ничего не знал про Бомонтань, про дворец с длинными изогнутыми маршами ступеней и мраморными колоннами, про аллеи для верховой езды, извивавшиеся по склонам гор, про девственные леса и шумные водопады… Бомонтань…
Прошлой ночью Сорче приснился ее дом. Она бежала по бесконечным дворцовым коридорам, разыскивая сестер, отца, бабушку, и вдруг поняла, что за ней охотится нечто пугающее. Девушка проснулась с сильно бьющимся сердцем. Сев в постели, устремила взгляд на небольшое окошко в двери. Прислушалась и уловила шаги. Прокралась к двери.
Здания монастыря стояли разомкнутым квадратом вокруг внутреннего двора. Центром всего комплекса служил храм, а общие помещения и кельи располагались в крыльях. Ее келья находилась в конце правого крыла. Выглянув, она увидела погруженный в темноту сад, усыпанное звездами небо и заходящую луну. Ветер шевелил кроны деревьев, но вокруг не было ни души. Шаги стихли.
Однако Сорча могла бы поклясться…
– Что ты о нем думаешь?
Вздрогнув от неожиданности, Сорча обернулась и увидела на мощеной дорожке мать Бригитту. Мать Бригитта двигалась красиво и неспешно, но Сорча, погруженная в свои мысли, не заметила ее приближения. Сняв широкополую соломенную шляпу, Сорча принялась вертеть ее в руках.
– Он – хороший работник, а нам всегда нужна помощь.
– Сестра Тереза полагает, что он не в себе. – Усевшись под кряжистой дикой яблоней, мать Бригитта жестом указала на скамью рядом с собой. – А ты?
– Я так не считаю. Он просто не может сосредоточиться. И слишком много говорит. Он… – Сорча села и попыталась подобрать нужное слово, которое охарактеризовало бы Арну. – Мне он почему-то внушает беспокойство.
– Понимаю. – Мимолетная улыбка согнала с лица матери Бригитты мрачное выражение. – Он говорит, что прибыл из Нормандии. Я не была там уже много лет, но могу допустить, что у него крестьянский говор.
Сама она говорила как французская аристократка.
– Вам не кажется, что он не тот, за кого выдает себя?
– А почему ты спросила? – Серые глаза впились в лицо Сорчи. – Думаешь, он лжет?
Сорча пожала плечами:
