– Поверьте мне, это правда. Вы даже не понимаете, насколько вам повезло, и, возможно, это объясняет тот факт, что вы умны, мужественны и интересны и тем отличаетесь от обычной женщины.
– Мне это не льстит.
– А должно бы. Вы бываете дикой и прямолинейной, но если вы что-либо говорите, я знаю, что вы говорите правду. Я наблюдал за вашим отношением к мисс Викторине и понял, что вы ей искренне преданы.
– Может, и так. – Она немного отпрянула.
Он был похож на полубезумного, потому что говорил горячо и смотрел на нее горящими глазами.
– Мать часто сажала меня себе на колени и говорила, что любит меня. Каждый вечер перед сном она рассказывала мне сказку, а по утрам будила поцелуем. Она старалась, чтобы я был счастлив, защищен, беспечен.
– Все это очень хорошо.
– Да, она была прелестна. Самое прекрасное существо на свете. Единственная женщина, которую любил мой отец. Кое-кто называл ее иностранкой – она была итальянкой из обедневшей семьи. Этот безумный выбор сделал мой отец, когда путешествовал по Европе по окончании колледжа. Она очаровывала всех своими пышными каштановыми волосами, карими глазами и заразительным смехом. Она была такой доброй, такой любящей матерью, так любила моего отца. Все женщины ходили в скромных платьях, а моя мать обычно носила ярко-красные. Женщин обычных этот цвет убивает, но только не мою мать. Она устраивала замечательные приемы, и на одном из них я услышал, как сплетничали благородные дамы. Они говорили, что она скачет на слишком большом и резвом мерине, а то, как она одевается, свидетельствует о легкомыслии и безнравственности. Мне тогда было семь лет, и я не понимал, что они имели в виду. Но мне не нравился их тон, поэтому я на них набросился. Одну старую леди я ударил прямо под коленку. Когда я рассказал отцу о том, что произошло, он рассмеялся и поцеловал меня в макушку.
– Вы молодец. – Ей понравился маленький Джермин и то, как он бесстрашно встал на защиту матери.
– Это было в последний раз, когда я слышал его смех, и в последний же раз он показал, что любит меня.
Что-то во время этой беседы изменилось по сравнению с остроумными перепалками, вспыхивавшими между ними раньше. Но возможно, это произошло постепенно за те шесть дней этой вынужденной близости, когда по вечерам в этом слабо освещенном погребе они читали, вышивали и разговаривали?
Что сказала мисс Викторина о леди Нортклиф? «Мы ее потеряли, когда Джермину было семь лет».
Однако сейчас, разговаривая с лордом, Эми заподозрила, что мисс Викторина тогда просто постаралась избежать неловкого объяснения и болезненных воспоминаний.
– А что случилось с вашей матерью, милорд?
– Когда мне было семь лет, она сбежала с нашим иностранным агентом.
– Что? – Эми в недоумении покачала головой. – Но вы же сказали, что она была доброй и любящей матерью и любила вашего отца.
– Моя детская любовь, видимо, меня обманула.
– Я этому не верю. Вы не могли так ошибаться.
– Нет? Тем не менее она сбежала. – За скучающим тоном угадывалась боль, которую выдавали его глаза. – С тех пор я ничего о ней не слышал.
– Я вам не верю. – Эми не могла смириться с таким жестоким концом волшебной сказки о доброй и преданной матери.
– В тот день мои родители поссорились. До этого я никогда не слышал, чтобы они повышали голос. Я не мог понять, что происходит, – я был за дверью, – но отец был резок и сердит, а мама что-то с таким жаром ему объясняла, как будто от этого зависела ее жизнь… Дальше я помню, что она помчалась на своей лошади к заливу. – Нортклиф перешел почти на шепот, удивляясь, зачем он все это рассказывает Эми. Она и сама могла узнать эту историю, если бы прожила здесь достаточно долго, но он еще никому не говорил о том, что тогда чувствовал. Что такого было в этой девушке, что он все рассказывает ей и не может остановиться? – В заливе стоял наш корабль. Маму видели разговаривающей с нашим иностранным агентом. Они вместе взошли на корабль. Они сказали капитану, что она сойдет на берег, как только корабль будет готов к отплытию. Но домой она больше не вернулась. Она бросила меня. Она бросила моего отца.
– Я этому не верю, – повторила Эми. Как могла женщина, любившая своих сына и мужа, покинуть их и даже не оглянуться?
– Я и сам думал об этом тысячу раз. Но у меня было только два возможных ответа. Либо на самом деле она нас не любила, либо… – Предлагая свою вторую теорию, он внимательно смотрел на леди Презрение. – …либо вообще все женщины ветрены, капризны и вероломны.
Эми ответила, не задумавшись ни на секунду:
– Обе ваши теории не умны.
– Что значит – не умны?
Эми стояла от него на расстоянии вытянутых рук, и он мог схватить ее, встряхнуть, прибегнуть к насилию. И он был готов это сделать. За те шесть дней, что он сидел взаперти, он уже бессчетное число раз ходил взад-вперед по погребу, насколько это позволяла цепь. Он вышил бисером два дюйма кружев. Ради мисс Викторины он вел вежливые разговоры с этой дьяволицей. Он даже делал упражнения, которые ему советовал его доктор, – лежа на койке, он поднимал вверх сломанную ногу и то крутил ступней, то прижимал ногу к груди.
Проклятая нога стала более подвижной, но Джермин уже обезумел. Он целую неделю не видел солнца. Каждый день ему приносили горячую воду для бритья и умывания, но ни разу не меняли белье. Он отказался от галстука и был уверен, что его друзья пришли бы в ужас от его помятой одежды.
– Оглянитесь вокруг. Вы увидите, сколько женщин любят своих мужей и детей. Они готовы на все, чтобы защитить свою семью. Глупо обвинять всех женщин из-за поведения одной леди. – Эми говорила то, что думала, и не собиралась смягчать свой тон.
– Значит, вы считаете, что на самом деле моя мать нас не любила. – Он и сам так думал, но ему не нравилось, когда об этом говорили другие.
Его держали заложником глупого плана мести. Ему до смерти надоело сидеть здесь, ничего не делая, разве что время от времени, когда бессилие брало верх над благоразумием, он яростно лупил по кандалам.
– Ваша мать сказала вам что-нибудь, когда видела вас в последний раз?
– Что это значит? Сказала – что? – Зачем он затеял с Эми этот разговор? Неужели он думал, что она его поймет? Она не раз демонстрировала свою бестактность. – Конечно, сказала.
– Она прижимала вас к себе, давала советы на будущее, говорила, что любит вас, но должна уехать?
Джермин помнил точно, что сказала ему мать. После того, как она уехала, он снова и снова повторял ее слова пытаясь обнаружить в них тепло и горечь потери.
– Ее последними словами были: «Дорогой мой мальчик, слушайся мисс Джералин, пока я не вернусь». Мисс Джералин была моей няней.
– Не так ведет себя женщина, если она любит своего сына и знает, что видит его в последний раз.
