– Полковник Огли не самый умный человек…
– Но он пронырливый, беспринципный и чует опасность за десять миль.
Роберт уселся на край стола.
– Он самовлюбленный эгоист. Уверен, что я делаю то, что делал бы на моем месте он. Огли думает, что я позвал его сюда чтобы объявить, кто является истинным героем Пиренейской кампании. А на самом деле мне на это наплевать.
Подмигнув Кларисе, Вальдемар указал большим пальцем на Роберта:.
– Вот кто настоящий герой.
Клариса кивнула. Она уже давно все поняла. Но вслух сказала:
– Я хочу знать правду. Я ее заслужила. Какова наша цель? Чего мы добиваемся? И в чем состоит моя роль? Кого я играю?
Роберт не стал останавливать Вальдемара, когда тот пустился в объяснения:
– Вы отлично сыграли роль женщины по имени Кармен Мендес, испанской леди, которая попала в пренеприятнейшую историю. Огли нужна была женщина, чтобы согревала его постель, поэтому он сказал ей, что не женат, пообещал привезти ее в Англию и там жениться на ней. Когда настало время уезжать, он бросил ее и даже глазом не моргнул. У него есть жена, она его боготворит, и он совсем не хочет ее расстраивать.
– Потому что у нее есть деньги, – предположила Клариса. Вальдемар прижал палец к носу.
– А вы сообразительная, ваше высочество. Я хочу сказать – для принцессы.
Странно, но Клариса нисколько не обиделась. Наоборот, ей польстило мнение человека, которого Роберт называл другом.
– Значит, я играю роль брошенной любовницы полковника Огли, чтобы заставить его сделать… Что сделать?
– Сделать то, что он обещал, – процедил Роберт.
– Я тебя не виню, – сказал Вальдемар. – Ты это знаешь.
– Я повел себя как дурак, – возразил Роберт. – Поверил, что он сдержит слово.
Вальдемар смотрел Роберту в глаза. И статью и характером они были как братья.
– Если план не сработает, я все равно убегу.
– План сработает. Клянусь, – сказал Роберт.
– Что сделал полковник Огли? – спросила Клариса. Роберт словно превратился в собственную тень.
– Огли пообещал, что, если Вальдемар отправится со мной на последнее задание и мы останемся живы, он освободит Вальдемара от армейской службы за заслуги перед отечеством.
Вальдемар налил всем троим вина и, передав Кларисе бокал, признался:
– Отец Роберта умер, и Роберт уже почти выкупил себе отставку. Он мог и не идти на задание. Но сделал это ради меня. – Роберт смотрел на них с Кларисой.
– Черт, Вальдемар, мы сидим в одной комнате. Я все равно тебя слышу, как ни шепчи.
– Смотри-ка, старик, а не глухой, – сказал Вальдемар. – Мы выжили, – продолжил он уже более громко. – Едва спаслись от смерти, и, конечно же, полковник Огли рассмеялся Роберту в лицо, когда тот потребовал освободить меня от армейской службы. Сказал, что обещания, которые даются такому, как я, не обязательно выполнять, и еще сказал, что преподал ему хороший урок, научил, как обращаться со слугами держать морковку на палке перед носом, а едва слуга схватит морковку, бить его той же палкой.
– А я-то думала, – произнесла Клариса, – что в этом мире еще есть настоящие герои.
– Есть настоящие герои. Их немного, и я всех их знаю наперечет, – заявил Вальдемар.
– И ты один из них, – сказал Роберт. Вальдемар пропустил слова Роберта мимо ушей.
– Но Огли не из их числа, – обратился он к Кларисе.
– Полковник Огли, вы были великолепны! – Леди Миллисент первой начала аплодировать, когда полковник завершил свое выступление. – Вы так живо все описывали, что мне показалось, будто и я была там, с вами, вызволявшим пленника из французской тюрьмы. Вы не могли бы назвать имя того, кого спасли от смерти?
Огли окинул взглядом хорошо одетых гостей. Сплошь одни аристократы. Принцесса Клариса тоже была среди них, одетая в бледно-зеленое бархатное вечернее платье с открытыми плечами, которое ей очень шло. Хитро улыбаясь, Огли пожимал руки джентльменам.
– Не могу, господа. Как-то не по-мужски рассказывать во всеуслышание об оплошности своего же собрата офицера.
По рядам собравшихся пробежал одобрительный шепоток. Огли держался от дам на почтительном расстоянии, не делая исключения и для роскошной мисс Трамбулл, которая зазывно улыбалась ему, всем своим видом давая понять, что не станет отказывать бравому полковнику. Однако в присутствий Бренды Огли не смел демонстрировать свой интерес к дамам. Кроме того, он кожей почуял беду. По спине у него побежали мурашки. Появилось ощущение, будто кто-то целится в него из ружья. Он то и дело обшаривал взглядом зал. Чего он искал? Что хотел увидеть?
Кармен нигде не было. Да и как она могла появиться здесь? Причины, конечно, у нее были. Она хотела отомстить за испорченную репутацию. Но как? Неужели Хепберн ее сюда привез?
Огли побледнел при этой мысли. Конечно, Хепберн. Там, на полуострове, Огли присвоил себе жизнь Хепберна. Как, должно быть, ненавидел его Хепберн за все то восхищение, которое на самом деле заслужил он, Роберт Хепберн! Вот и сейчас хозяин дома наблюдал за ним с ироничной усмешкой на губах, пока его гость принимал выражения почтения, о которых когда-то и мечтать не смел.
Огли стал протискиваться сквозь толпу к Хепберну. Если уж столкновения не избежать, то пусть оно произойдет прямо сейчас. Но Хепберн не собирался выяснять с ним отношения. Он что-то сказал дворецкому, после чего кивнул леди Миллисент, которая ответила ему кивком.
Настало время ужина. Официального ужина в честь Огли – и его одного. Сейчас ему до Хепберна не добраться.
Может, Хепберн его избегает? Нет, он просто выполняет обязанности хозяина, который заботится о том, чтобы гости чувствовали себя комфортно. Нет, он не стал бы везти сюда из Испании Кармен. Слишком много хлопот.
Может, тогда, днем, ему просто померещилось? Вальдемар поклялся, что никого не видел на лужайке, да и Огли, выглянув в окно, не увидел ее. Она словно испарилась.
Они ведь не думают, что могли довести его до безумия, верно?
Огли провел пальцем под ставшим внезапно тесным воротником.
– Вы не пройдете сюда, полковник Огли, миссис Огли? Ужин подан. – Леди Миллисент вела гостей в столовую. Длинные столы были накрыты сияющей белизной льняной скатертью. Сверкало серебро, источали аромат букеты цветов в вазах. – Прошу вас. Полковник, займите ваше почетное место за столом.
Обычно на всех этих мероприятиях, устраиваемых в его честь, он больше всего любил, сидя во главе стола, слушать все эти лестные приветственные речи. Но сейчас ему совсем не хотелось сидеть, во главе стола с хозяйкой дома леди Миллисент по правую руку и принцессой Кларисой по левую. Он даже не замечал, что прелестная грудь принцессы вздымалась двумя аппетитными холмиками над краем декольте, а когда она поворачивалась, эти холмики весьма возбуждающе подрагивали. Глядя на Хепберна, Огли ощущал себя Дамоклом, который уселся на королевский трон лишь затем, чтобы увидеть над своей головой меч, висевший на тонком волоске.
