Однако дети в отличие от взрослых замечали все.
Она должна вести себя как обычно, как будто со вчерашнего дня ничего не изменилось, хотя на самом деле изменилось все — можно сказать, ее мир перевернулся.
Она по возможности тише открыла дверь и бросила взгляд в коридор. Убедившись, что никого нет, Виктория выскользнула из спальни и торопливо направилась в классную комнату. К ее удивлению, дети находились в классе и, разбившись на небольшие группы, учили друг друга буквам и цифрам. Она вошла в класс, и они, вскочив, возбужденно заговорили, радуясь ее приходу.
Виктория рассмеялась и расслабилась.
Она знала, что делать с детьми, как себя вести… и кто она такая. Она похвалила их за то, что они сами поддерживали дисциплину, и восстановила нарушенное расписание. Она позаботилась о том, чтобы дать им достаточно времени на ее обучение морикадийскому языку, потому что в своем стремлении научить ее — а она теперь уже неплохо понимала разговорный язык — они скорее постигали английский. В полдень, когда настало время обеденного перерыва, они все вместе спустились в главный холл, причем двое самых маленьких держали ее за руки.
Дети спустились по лестнице, чтобы поесть в кухне. Усаживаясь на свое место, Виктория заметила несколько косых взглядов, но это наверняка имело отношение скорее к предстоящему уроку, чем к размышлениям относительно ее сияющего лица. Рауль обещал, что никто не будет знать о том, что они делали прошлой ночью, и она не могла не верить ему. Обед был обычным: сытная пища и много разговоров о сражениях.
А после обеда, как водится, все направились в помещение, отведенное для занятий по этикету.
Стоя перед классом, Виктория радовалась тому, что предстает перед подданными Рауля в роли учительницы — в роли, которую очень хорошо знала.
— Сегодня мы научимся, как обращаться к герцогу, графу, барону и к человеку богатому, но не имеющему титула, а также, конечно, к членам королевской семьи, потому что при дворе мистера Лоренса, — она тут же исправилась, — при дворе короля Сейбера станут бывать короли, королевы и принцы.
— Не сразу, — сказал Просперо и почесал щеку, но, опомнившись, быстро опустил руку. — Они захотят, чтобы он сначала показал себя как правитель.
— Вы, наверное, правы, — кивнув, сказала Виктория. — Но судя по тому, что я слышала о его планах, думаю, после первой зимы он прочно утвердится на троне. Высокие гости хлынут сюда и на водолечебницы и просто для того, чтобы поразвлечься.
— А пока они не прибыли, мы успеем приобрести изысканные манеры, — сказал Просперо, кивнув.
— Тем более что хорошим манерам нас обучает настоящая английская леди, — сказала Амайя. — Вы будете среди нас и послужите нам хорошим примером.
Виктория даже вздрогнула от удивления.
— Я сказала что-то не то? — робко спросила Амайя.
— Я, конечно, ценю вашу уверенность в моем влиянии, но мне кажется, что вчера Просперо, — Виктория жестом указала на него, — сказал, что я планирую покинуть страну до начала революции.
Просперо взглянул на нее так, словно она сказала какую-то глупость:
— Но ведь это было вчера.
— Сегодня все изменилось, — пояснила Хейда.
Виктория встревожилась.
— Почему ты так считаешь? — спросила она.
— Потому что прошлой ночью вы переспали с нашим королем, — сказала Хейда.
Виктория даже отшатнулась.
Рауль ее предал. Все-таки похвастался, что она капитулировала. Рассказал о том, чем они занимались вдвоем. И это после того, как он пообещал, что об этом никто не узнает.
— Мистер Лоренс сказал вам, что мы?.. — Она проглотила ком, образовавшийся в горле. Она не могла произнести это. — Ваш король сказал вам, что…
— Нет! — поспешила заверить ее Хейда. — Он не говорил нам. Он не какой-нибудь мерзавец. Но ему и не нужно было ничего говорить. Он улыбался и радовался. Он насвистывал, когда уходил. Поэтому мы догадались…
Просперо многозначительно ухмыльнулся.
Виктория окинула взглядом комнату: все улыбались.
Они не вели себя неуважительно. Несколько человек поклонились ей, а некоторые другие приложили руки к груди. Они радовались тому, что она сделала Рауля счастливым. Они, как видно, не знали, что в Англии стать любовницей мужчины без брака было позором.
Зная, что людям Рауля все известно об их связи, Виктория с трудом могла стоять здесь и смотреть всем в глаза. Но и убежать она тоже не могла. Это было бы недостойным поступком. Нет, ей нужно было оставаться здесь и выполнять свою работу. И она осталась и показала им, как нужно кланяться, приседать в реверансе и здороваться с высокородными господами. Она закончила урок, хоть и страдала от унижения.
Через час она их распустила — на большее у нее не хватило сил. Когда она уходила, было видно, что она расстроена. Хейда неожиданно спросила ее, не хочет ли она посоветоваться с поваром относительно меню ужина.
Виктория удивленно уставилась на нее:
— Конечно, нет! Зачем мне это делать? — Она подняла руку, чтобы прервать дальнейшее обсуждение. — Я не хочу об этом знать, — сказала она, потому что меню ужина утверждает хозяйка дома, а она выступать в этой роли не желала. — А хочу я прогуляться на свежем воздухе.
— Думаю, что вы расстроились из-за того, что поняли, что теперь ваша жизнь больше не принадлежит только вам, — сказала Хейда.
Она говорила убедительным тоном, словно объясняла ребенку прозу жизни.
— Нет, она все так же принадлежит только мне!
Хейда улыбнулась:
— Послушайте меня. Мы, морикадийцы, являемся людьми Сейбера, его оркестром, которым он дирижирует. Мы играем свои партии и получаем такую нежную мелодию, от которой на глазах появляются слезы. Но мы ждем того момента, когда на своих местах в центре сцены появятся главные певцы. Всеобщее внимание привлекают голоса героя и героини. Но так и должно быть. Именно для этого мы ходим в оперу. Мы хотим услышать нашу музыку, мы хотим знать, что помогали поставить оперу на сцене, но мы хотим услышать и голоса певцов, исполняющих арии, когда внимаем им в благоговейном восторге.
— Ты хочешь, сказать, что я исполняю здесь одну из главных партий? — спросила Виктория.
— Не имеет значения то, что я говорю и чего не говорю. Вы таковы, какой рождены быть.
— Нет!
Виктория не хотела слышать то, что ей говорила Хейда. Она не хотела быть в центре сцены. И почему это Хейда строит из себя мудрую женщину? Одно лишь то, что ее едва не убили, когда она была совсем юной, и что, очнувшись, она обнаружила, что ее мир разрушен и все изменилось, еще не дает ей права лезть с советами и считать, что Виктория от этого успокоится. Виктории нравилась ее жизнь такой, как она есть. Да, ей приходилось полагаться только на себя, но зато никто ее не разочаровывал. И она тоже никогда никого не разочаровывала.
