Его руки скользнули к развилке ее бедер, и на какое-то мгновение Виктории показалось, что он понял ее желание.
Но ладони его замерли, и он спросил:
— Здесь? Покажи мне точно.
Виктория закусила губу, потом легонько прикоснулась к себе.
— Здесь?
— Да.
Она задрожала, застыв в ожидании.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал?
— Ты мог бы просто… погладить меня?
— Вот так?
Его пальцы, двигаясь кругами, постепенно сближались и, встретившись, осторожно приподняли край чувствительной плоти, двигаясь вверх и вниз.
Виктория забыла о застенчивости.
— Да.
— Тебе это нравится?
Рауль усилил давление, увеличил темп.
— Да. Прошу тебя, Рауль. Ты заставляешь меня… желать…
У нее вырвался непрошеный стон.
Подчиняясь чисто женскому инстинкту, она качнула бедрами, чтобы не оставалось сомнения в том, что это приглашение. Он не воспользовался приглашением. Вместо этого умелые руки смазали маслом все сокровенные местечки ее тела и снова замерли.
— Пожалуйста! — опять взмолилась Виктория.
— Ты ведь знаешь правила.
Рауль не хотел проникать в ее тело без приглашения.
Виктория тяжело дышала, дрожала, понимая, что ей придется сделать. Схватив его руку, она прижала ее к себе.
Это было все, что ему требовалось. Его палец скользнул внутрь ее тела без всякого труда. Когда к первому присоединился второй палец, Рауль стал с большей осторожностью открывать тугой проход.
Всхлипнув от желания, Виктория достигла столь сильного оргазма, что Раулю пришлось свободной рукой удерживать ее на месте. Когда оргазм начал слабеть, Рауль прикоснулся губами к ее груди.
Наконец Виктория обессилела до такой степени, что не могла больше достичь оргазма. Или, возможно, Рауль, зная, что ее ждет впереди, просто дал ей немного передохнуть.
Он уложил ее на спину и наклонился над ней.
Ее сердце перестало бешено колотиться, дыхание стало спокойнее.
Она была снова в полном порядке.
Но она еще не принадлежала ему. У него был слишком хорошо развит самоконтроль, и ему удалось заставить ее действовать в соответствии с его планом: он хотел, чтобы она пожелала сама ему отдаться.
Виктория села в постели.
А что, если… он на самом деле не хочет ее и все это только жестокий розыгрыш?
Быстро брошенный взгляд на его тело убедил ее, что это не так. Рауль действительно хотел ее. Ей просто надо узнать, что делать дальше.
— Я не знаю, что делать дальше, — сказала она.
Кажется, ее раздраженный вид не произвел на него никакого впечатления.
— Все будет так, как ты пожелаешь, — сказал Рауль, ногой откинув одеяло со своего голого тела. — Заставь работать свое воображение.
Виктория повернулась и окинула взглядом его тело. Неожиданно на нее снизошло вдохновение.
Открыв бутылочку с маслом, она легонько сбрызнула его грудь и живот.
Но она не знала, как продолжить то, что начала. Обе ее руки были заняты: одна — пробкой, другая — флаконом. Может, следует закрыть флакон? А потом что с ним делать?
Пока она размышляла, масло тонкими струйками стало стекать с груди Рауля на простыню.
Подстегиваемая крайним нежеланием позволить Амайе заметить свидетельства их грехопадения, Виктория лихорадочно обдумывала ситуацию. И придумала. Широко распахнув руки, она наклонилась и, прижавшись своим телом к телу Рауля, стала размазывать масло.
— Пропади все пропадом! — Он схватил ее за плечи и остановил. — Где ты научилась такому?
Потрясенная собственной распущенностью и довольная его реакцией, Виктория напомнила:
— Ты сам сказал, чтобы я включила воображение.
— Все верно. Но сейчас я чуть было не кончил, я умираю от желания и не могу больше сдерживаться.
Значит, она не одна вынуждена страдать. Слава Богу. Ей хотелось, чтобы все это было так же трудно ему, как и ей. Она хотела, чтобы он страдал.
Виктория вынула из волос шпильки, и ее золотистые локоны рассыпались по плечам.
Она терлась о Рауля своим телом, двигаясь, словно змейка, вперед-назад, вверх-вниз. Она не спешила, распределяя масло по его коже, узнавая, как он чувствует себя под ней, и ощущая, как его твердый мужской орган нетерпеливо толкает ее в живот и грудь.
Это было самое чувственное ощущение в ее жизни.
Когда Рауль застонал от немыслимых мучений, Виктория, наконец, улыбнулась. Она села, гордо выставив вперед грудь, и, положив ладони на его ребра, пробежалась кончиками пальцев по его грудной клетке. Отыскав его соски, она обвела их пальцами и принялась тереть, пока они не затвердели.
Когда Рауль попытался схватить ее, она отбросила его руки:
— Нет. Ты сказал, что я должна это сделать сама. Так что… позволь мне это сделать.
Полностью осмелев, она оседлала его бедра и ладонями растерла остатки масла.
Рауль заерзал, словно испытывая мучения.
— Тебе не больно? — спросила она.
— Нет, — ответил он, для пущей убедительности покачав головой.
— Видно, мне показалось, — сказала она, потому что его поведение напомнило ей ее собственное поведение всего несколько минут назад — он хотел, чтобы она прикоснулась к нему.
Прикоснулась к самым чувствительным местам и гладила его мужское естество своими руками до тех пор, пока он тоже не испытает неистовый оргазм.
Но она была намерена испробовать на практике все, чему он ее научил, чтобы довести его до отчаяния… и удовлетворить его.
Она погладила его бедра, раскрыла их и погладила снова. Ее руки скользнули вверх, к основанию члена, и прикоснулись к мошонке. Ее завораживало все, что касалось его анатомии. Ей никогда не приходило в голову, что люди, занимаясь любовью, словно теряют разум, как это происходило у него… да и у нее тоже. Потому что, хотя она всего лишь обследовала его тело, ее собственные страсти разгорелись еще больше и теперь рвались на свободу.
— Ты хоть знаешь, что делать с этим? — спросил Рауль.
Голос его звучал одновременно и напряженно, и насмешливо.
Продолжая поглаживать его, Виктория сказала:
— Конечно. Я девственница, но вполне искушенная женщина.
Он рассмеялся:
— Ты самая неискушенная женщина из всех, каких мне приходилось встречать.
— Как бы не так! — Ей не верилось, что он может так ее оскорбить. — За последние три года я побывала в одиннадцати странах.
