— В предстоящей битве им не придется этого делать. Женщины по природе своей не так сильны, как мужчины. Если они в рукопашной схватке столкнутся с наемниками, вооруженными мечами, мы их потеряем. Мы их всех потеряем. Поэтому наша стратегия заключается в том, чтобы позволять женщинам прятаться в кронах деревьев или за скалами и отстреливать по одиночке солдат де Гиньяров.
Виктория поняла и одобрила его тактику.
— Вы берете пример с английских колонистов в Америке, которые пользовались такими же методами.
— Вы правы, — сказал Рауль, с восхищением взглянув на нее. — И мы надеемся добиться такого же успеха, как американские революционеры.
Прозвучал гонг.
Рауль предложил Виктории руку:
— Окажите мне честь, позвольте быть вашим соседом за ужином.
Этого она меньше всего хотела. Оказаться в центре всеобщего внимания… ей, гувернантке!
Но у нее не было выбора. Ей нужно было поесть, а Рауль, несомненно, будет настаивать, так что лучше уж встретиться с его людьми, прикрываясь маской самообладания, чем позволить кому-нибудь, особенно Раулю, догадаться о том, что она боится.
Поэтому она встала у кресла, взяла его руку и направилась вместе с ним к столам.
Главный холл наполнился мужчинами и женщинами в грубой одежде. Мужчины стояли небольшими группами, пили эль и вино, смеялись и сравнивали старые шрамы и новые раны. Женщины, даже те, что только вернулись с занятий, помогали накрывать стол и разливать напитки.
— Вы нервничаете, — заметил Рауль.
Виктория очень гордилась своим спокойствием, однако он, должно быть, почувствовал легкую дрожь в ее пальцах. Она привыкла к тому, что мужчины игнорируют ее, а теперь этот мужчина — красивый, состоявшийся человек, к тому же, судя по всему, действительно королевских кровей — обратил на нее внимание. Особое внимание.
Ей все это не нравилось. Не нравилось, что он так хорошо ее знает. Она раздраженно сказала в ответ:
— А вы чего ожидали? Мне незнакомо это место. Я не знаю языка, не знаю этих людей.
— Они хорошие люди.
— Тем хуже. — Она взглянула на натертый паркет у себя под ногами. — Я иностранка и вызываю любопытство. Более того, то, как вы организовали наши спальные места, вызовет сплетни и насмешки даже среди хороших людей, — с горечью сказала она. — В подобных скандальных ситуациях объектом насмешек всегда становится леди.
— К сожалению, это правда. Тем не менее, я оставлю вас в своей комнате.
— Я никогда не сомневалась в вашем бессердечии, — сказала Виктория.
— Если бы вы действительно верили в мое бессердечие, то не стали бы с глупым упрямством противоречить мне, — сказал он.
По его интонации чувствовалось, что ситуация его забавляет.
— Да, я веду себя глупо, — сказала она, подумав, что это объясняется множеством причин, о существовании которых он и понятия не имеет.
Присутствующие поворачивались к ним, приветствовали Рауля, поднимая кубки, весело смеялись, восклицая: «Драхон! Драхон!»
Взгляд Виктории упал на вышитую подушку, украшавшую спинку его стула, на которой был изображен дракон.
— Это геральдический символ моей семьи и всей Морикадии.
Виктория взглянула на мифологическое существо, летящее на широких мощных крыльях и изрыгающее из ноздрей пламя. Существо пристально смотрело на нее горящими зелеными глазами. Да, дракон действительно напоминал Рауля. Возможно, знай она больше об этом создании, она была бы более осторожной и похищения могло бы не произойти. Впрочем, все это глупость — Виктория не верила в драконов. По правде говоря, до вчерашнего дня она не верила, что Рауль принц.
Рауль поднял оловянный кубок, который подала ему Хейда, и, в свою очередь, поприветствовал своих людей.
— Ваше появление всегда производит такую сенсацию?
— Инцидент, происшедший прошлой ночью на балу, символизировал начало революции. Де Гиньяры просто еще не поняли этого. — Он предложил ей кубок: — Выпейте.
Она сделала глоток — это было вино — теплое, красное и крепкое, — вернула ему кубок. Рауль улыбнулся и тоже глотнул вина, прикоснувшись губами к тому самому месту, к которому прикасалась Виктория.
У нее даже дыхание перехватило.
Шум голосов в главном холле стих.
— Обещаю вам, что не будет никаких замечаний по поводу того, как мы разместились на ночлег, — сказал он ей.
В такие моменты она видела в нем и короля, и искусного дипломата.
Рауль поднял руку.
— Это моя гостья, мисс Виктория Кардифф из Англии. — Он подождал, пока мужчины поклонились, а женщины сделали реверансы. — Она еще недостаточно хорошо знает наш язык, так что если вы будете разговаривать с ней по-английски, я буду считать это любезностью, оказанной лично мне. — Повернувшись к Виктории, он сказал с горечью в голосе: — Каждый в Морикадии немного понимает английский, французский и испанский языки и почти все немного говорят по-английски. Знание английского языка дает морикадийцу шанс получить работу в одном из отелей, а это единственная возможность зарабатывать достаточно денег, чтобы не голодать.
— Насколько я понимаю, для тех, кто работает в сфере услуг, знание языка создает преимущества, — сказала Виктория.
Да как он смеет подозревать, что она никогда не знала нужды и лишений? Она, которая в течение всей своей юности страдала под властью враждебно настроенного по отношению к ней отчима?
Она как-никак мисс Виктория Кардифф, а не какая-нибудь изнеженная особа, которая требует постоянного внимания и заботы.
Что по этому поводу думал Рауль, она не знала, потому что он снова повернулся к своим людям и заговорил с ними:
— Мисс Кардифф — гувернантка, и она согласилась обучить нас этикету.
— Этикету? — с удивлением переспросил Просперо.
— Этикету, — повторил Рауль.
— Уж не лишились ли вы разума, ваше величество? — спросил Просперо. Тон его был почтительным, слова — нет. — На кой черт нам нужен этикет?
Мужчины что-то забормотали, соглашаясь с ним.
Женщины нерешительно молчали.
Рауль обратился к женщинам:
— Когда наступит день, и мы переедем в королевский дворец в Тонагре, нам придется быть уже не воинами, а придворными, в совершенстве владеющими искусством дипломатии.
Просперо покачал головой:
— При всем моем уважении я предложил бы решать эту проблему тогда, когда наступит ее время. А пока каждую свободную минуту следует использовать для боевой подготовки.
— А я хотел бы, чтобы ты присутствовал на занятиях и относился к мисс Кардифф с полным уважением.
