– И возможно, для возлюбленного? – порывисто сказала Эмма.
Оживление покинуло лицо Эмеи, и оно стало невыразительным. Она ничего не ответила и даже не взглянула на Эмму.
Эмма пожалела о своих словах. Она осознала, что ни в коем случае нельзя было делать такое предположение. Это слишком смелое высказывание для незамужней женщины, коей она и была. Но она хотела, чтобы Эмея стала счастливой. Эмма так и видела ее на вилле, среди цветов и четвероногих питомцев, в объятиях чуткого мужчины, который полюбит ее со всеми ее достоинствами и недостатками.
– Прошу извинить, леди де Гиньяр, – сказала Эмма. – Это было дерзко и неуместно.
– Нисколько, дорогая! – Эмея улыбнулась, но без обычной жизнерадостности. – А что касается другого мужчины в моей жизни… нет. Одного было достаточно.
У Эммы заныло сердце. Она прекрасно понимала чувства леди де Гиньяр. Любить кого-то – это слишком большая тревога и слишком большое мучение. Когда она вылечит Майкла Дьюранта, то убежит из Морикадии без оглядки.
– Вероятно, я приеду к вам и буду вашей компаньонкой в Италии, – сказала Эмма.
Рука Эмеи замерла в воздухе, на лице расцвела искренняя улыбка.
– Это было бы замечательно. – Она подала руку Эмме. – Но будет лучше, если вы приедете как моя подруга.
Эмма была тронута, слезы снова подступили к глазам. Она порывисто пожала руку Эмеи.
– Я тоже хотела бы этого.
Другой рукой Эмея обняла Эликсабет.
– И она привезет тебя, Эликсабет, и мы будем учить тебя читать и писать, и сделаем из тебя настоящую леди. Согласна?
Эликсабет кивнула и улыбнулась.
Все трое отринули жестоких призраков и на миг предались упоительным мечтаниям.
Потом Эмма решительно поднялась.
– Если мы собираемся в Италию, то должны закончить упаковывать вещи!
Глава 33
Жан-Пьер наконец присутствовал на королевском балу, но был не рад этому. Он стоял с бокалом шампанского и присматривался к потоку гостей, вливавшемуся в бальный зал. Ни один не походил на раненого или мучимого лихорадкой. Никто даже не выглядел утомленным.
Конечно, нужно просмотреть список приглашенных, выяснить, кто не явился, отправиться к нему домой в надежде произвести арест и тем самым закончить охоту на Мстителя. И он сделает это завтра, когда истекает трехдневный срок, предоставленный принцем.
– Жан-Пьер! Как приятно вас видеть. Где вы пропадали? – Леди Фанчер обняла его и подставила щеку для поцелуя.
Пойманный врасплох, Жан-Пьер сначала стоял неподвижно, потом коснулся губами ее лица. От постоянного напряжения он забыл, как хороша его родственница Элеонора. Обменявшись рукопожатиями с лордом Фанчером, который, как всегда, молча стоял рядом с женой, Жан-Пьер ответил:
– Я был занят делами принца. – Он чувствовал, как скованно говорит, выдавая этим, что на балу он присутствует не в качестве гостя, а по поручению Сандре. Поэтому Жан-Пьер улыбнулся, но улыбка больше походила на гримасу.
Элеонора взяла ладонями его лицо и пристально заглянула в глаза.
– Вы выглядите смертельно уставшим. Я поговорю с Сандре, чтобы он меньше загружал вас работой.
– Нет. Пожалуйста! – Господи, только не это. – Ничего ему не говорите. Я живу, чтобы служить его высочеству.
Леди Фанчер, не обратив внимания на его слова, легко коснулась все еще воспаленного рубца.
– Это нужно лечить.
– Я был занят.
– Наша маленькая мисс Чегуидден быстро сделалась в доме незаменимой как доктор. В следующий раз я приведу ее посмотреть рану.
У Жан-Пьера ёкнуло сердце.
– Мисс Чегуидден умеет врачевать?
– Она делает это неплохо. Ее отец был священником в Йоркшире, так что она стала незаменимой для жителей его прихода, а теперь и для меня. – Леди Фанчер погладила располневшую талию.
– Ах да! Мои поздравления. – Жан-Пьер снова поцеловал ее в щеку и пожал руку Фанчеру, но на самом деле его совершенно не волновало, что его родственница беременна. Сейчас это не важно. Важно, что мисс Чегуидден, возможно, связана с Мстителем или его сообщниками. Что они знают о ней? Только то, что она им рассказала.
– Если все, что вы и Сандре рассказываете, правда, то мисс Чегуидден – настоящий образец добродетели.
С тех пор как Жан-Пьер объявил, что ранил Мстителя, Сандре не спрашивал, когда его поймают, не упоминал о жене Квико, не беспокоился о нарастающей во дворце напряженности. Он говорил только о глупой девице, в которую влюбился, и до полусмерти наскучил Жан-Пьеру.
Возможно, Жан-Пьеру следовало быть внимательнее.
– Она сейчас ухаживает за раненым? – Он старался выглядеть равнодушно, но напряженно ждал ответа Элеоноры.
Которой помешал Сандре. Он появился в мундире главнокомандующего морикадийских войск, которых, насколько Жан-Пьер знал, и в помине не было. Принц расцеловался с леди Фанчер, но его пристальный взгляд изучал пространство вокруг.
– А где прелестная мисс Чегуидден?
– Я послала ее к Эмее, чтобы помочь собраться, и бедная девочка вернулась такой уставшей, что я велела ей остаться дома.
Жан-Пьер совсем сник. Даже этот слабый след никуда не привел его.
Сандре нахмурился.
– Ты не должна поручать мисс Чегуидден заниматься такими пустяками. Пошли Эмее свою служанку. Она, надеюсь, сейчас дома, упаковывает багаж? – Он многозначительно взглянул на Жан-Пьера.
Жан-Пьер едва сдерживал раздражение.
«Да-да, я знаю. Я должен убить нашу родственницу Эмею и обставить это как несчастный случай. Но я сейчас занят, а леди де Гиньяр находится под опекой Элеоноры. Ты же не хочешь, чтобы иллюзии Элеоноры относительно тебя рухнули, Сандре?»
– Эмея очень дорога и мне, и Эмме. Мы обе хотим, чтобы она наконец обрела немного радости в жизни. Если бы я могла участвовать в приготовлениях к отъезду, то сделала бы это.
Жан-Пьеру было не до веселья, тем не менее его позабавило, как Сандре поежился от легкого упрека Элеоноры.
– Да, конечно. Я тоже желаю ей благополучно уехать. – Сандре сказал это с несколько излишней горячностью.
Бал продолжался, а люди Жан-Пьера лихорадочно обыскивали каждую пещеру, каждую лачугу, вытаскивали больных из кроватей, чтобы проверить, нет ли у них огнестрельных ран. Каждая минута приближала их к крайнему сроку, когда чья-нибудь жена или ребенок будет ранен им, Жан-Пьером.
Гости вальсировали, шампанское лилось рекой, в игорных залах проигрывались немалые деньги.
Так что, как Сандре ни озабочен, в мире все правильно. И для всех в Морикадии только это имеет значение.
