Но что это изменит? Дьюрант предупреждал, чтобы она не вмешивалась в местные дела. И вряд ли одобрит, что она помогает человеку, нарушившему закон.
Больше того, она даже не намекнет, что встречала Мстителя.
– Леди Фанчер в восторге от принца Сандре. – Эмма хорошо умела уклоняться от темы – научилась этому искусству, работая у леди Леттис.
– Леди Фанчер добрая женщина и в каждом видит лучшее, к тому же она родственница вашего обожаемого принца.
– Вы правы. – Эмма смотрела в окно. Солнце медленно опускалось за горизонт. Ей надо побыть одной, нужно время, чтобы приготовиться, на тот случай если Мститель как-то сумел последовать за ней сюда. – Я успокаиваю себя тем, что принц может ухаживать за мной, но я вправе не принимать его ухаживания.
– Вы действительно верите, что можете ускользнуть, когда принц Сандре открыто заявил о своих намерениях?
– Пока я не соглашусь…
– Моя дорогая, не будьте такой наивной, – фыркнул Дьюрант. – Если вы посмеете отказать ему, он везде найдет вас и заставит заплатить за унижение.
Он так горячо произнес эти слова, что Эмма сначала растерялась, но потом, вспомнив о Мстителе, вновь обрела присутствие духа. Она делает это, чтобы помочь Мстителю.
– Наверняка все не столь ужасающе, как вы рисуете. – Она поднялась. – Мне нужно идти. Пора спать.
Дьюрант в изумлении глянул в окно.
– Еще светло!
– Я устала с дороги.
Он поднялся, высокий, серьезный, решительный.
– Полагаю, вы хотите хорошо выспаться, чтобы быть свежей на завтрашнем балу.
– Конечно. – Отличное объяснение. – Да!
– Знаете, одно время я и сам подумывал начать ухаживать за вами.
– Не говорите глупости, – рассмеялась Эмма.
Он даже не улыбнулся и продолжил:
– Но как может человек, который неизвестно когда унаследует герцогский титул, сравниться с принцем пусть небольшой, но процветающей страны?
Веселье Эммы улетучилось.
– Я с вами не согласна, а если бы и согласилась… почему вы так жестоки?
– Жесток? А что, кроме жажды богатства и безопасности, может заставить женщину вроде вас выйти за такого человека, как Сандре де Гиньяр?
Презрение, с которым он говорил, изумило Эмму, гнев неудержимо охватил ее.
Шагнув к Дьюранту, она сказала:
– Вы понятия не имеете, чего жаждет женщина вроде меня. Вы никогда не оказывались в такой бедности, что если не нашлось бы подходящей работы, то пришлось бы торговать телом. Вы никогда не растирали жирные ноги какой-то истеричной дамы, прекрасно зная – при малейшем вашем проступке она вас вышвырнет. Вы никогда не бродили в лесу, так замерзнув и заблудившись, что смерть казалась спасением. – Эмма сделала паузу. – Да, вы провели два года в тюрьме, но сами туда угодили. Женщины вроде меня попадают в темницу бедности и отчаяния не по собственной воле. Мы живем и умираем в этих застенках безо всякой надежды вырваться.
– Эмма… – Дьюрант посмотрел в ее сердитые глаза и поднял руку, словно для того чтобы погладить по щеке.
И на какой-то миг у Эммы возникло чувство чего-то знакомого… и страх. Что в этом человеке заставляло ее с таким волнением отвечать на его упрек?
Негодование захлестнуло Эмму, но у нее больше не было слов. Она бросилась вон из библиотеки.
Глава 23
Торопясь в спальню, Эмма смахивала с горевших щек слезы отчаяния.
Как смеет Дьюрант говорить о ней столь оскорбительно? Что он знает о женщинах «вроде нее»? Он никогда хлопот не знал. По крайней мере за исключением последних двух лет. Глупо выходить из себя, услышав его мнение, когда он торчит в Морикадии и ничего не делает для того, чтобы унять тревоги родственников. Он человек без чести.
Да, она не могла забыть, что Дьюрант был добр к Эликсабет и Дамасии, и знала, что в другое время и в другом месте пришла бы в восторг от того, что он проявляет к ней известный интерес.
Ох, не могла она разобраться в этом человеке! То он ведет праздную жизнь, то проявляет заботу о дочке бедняков. Потом просит держаться подальше от принца Сандре ради ее же блага. Затем обвиняет ее в том, что она ничем не лучше содержанки, продающей любовь за деньги.
Эмма начала подниматься в свою комнату в помещении для слуг, когда ее остановила Тиа.
– Мисс Чегуидден, вы меня помните? Я ухаживала за вами, когда вы были больны.
– Да, конечно. – Тиа, как и дворецкий, ведет себя странно, не смотрит на нее, изображает крайнюю услужливость. – Что случилось?
– Спасибо за вашу доброту. – Горничная присела в реверансе. – Я здесь, чтобы помочь вам. Ваша спальня теперь в другом месте.
– Почему? – Эмма терла платком покрасневшие глаза.
– Так приказала миледи, мэм. Если вы соблаговолите последовать за мной…
Эмма, взглянув на узкую лестницу, поспешила за Тиа.
– Хорошо, но мне нужно собрать вещи…
– Я уже перенесла все в вашу новую комнату. Вещей не так много, и я справилась без труда. – Тиа говорила безо всяких эмоций, но Эмме отчего-то стало не по себе.
Горничная провела Эмму по широкому коридору, увешанному картинами и зеркалами в золоченых рамах, и остановилась у большой двери. Открыв ее, Тиа ждала, пока Эмма войдет.
Эмма в изумлении смотрела на большие роскошные апартаменты. Восточный ковер в коричневых, красных и кремовых тонах закрывал большую часть полированного пола. Над туалетным столиком, уставленным баночками с косметикой, висело зеркало. У камина стояло красное бархатное кресло.
Пока Эмма оглядывала свое новое обиталище, Тиа, опустившись на колени, разожгла огонь в камине.
– Здесь не холодно, – отважилась запротестовать Эмма.
– Солнце заходит, вечером будет прохладно, а вам нужно быть в тепле после ванны.
После ванны?!
Горничная задернула шторы из бархата цвета янтаря и распахнула полог, открывший массивную кровать. Подойдя к высокому шкафу, она сказала:
– Я повесила сюда ваши платья, а белье и прочие принадлежности здесь. – Она показала Эмме ящики. – Я взяла на себя смелость достать одну сорочку и халат. – Тиа указала на кровать.
Эмма увидела белый, отделанный кружевом наряд.
В дверь тихо постучали.
– Это принесли воду. – Тиа впустила процессию служанок с ведрами, от которых шел пар. Следом две крепкие девушки несли огромную лохань.
Бримли стоял у входа и держал поднос с холодным ужином. Он вручил его горничной, и та поставила поднос на прикроватный столик. Пока она распоряжалась приготовлениями для мытья, Бримли спросил:
