Уильям опустил руку.
Эта девушка отвечала на его, только на его поцелуи. И ему должно быть стыдно. И за то, что он вновь осмелился ее поцеловать, и за то, что испытывает такую радость при мысли о том, что его гувернантка к нему неравнодушна.
Она ведь была такой юной, такой невинной.
И, разумеется, совершенно несведущей в делах света. Напротив, Саманта не раз давала понять, что относится к светским дамам с их уловками с некоторой долей презрения. Ее раздражала их манера заискивать перед своими мужьями, о которых они высказывали за глаза вовсе не лестные мнения.
Уильям вернулся на крыльцо и сжал перила с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Он хотел Саманту. Каждая клеточка его тела, его мозга, его сердца требовала овладеть ею. Он мечтал об этой женщине - о ее белокурых волосах, рассыпанных по его подушке, о том, как будет касаться губами шелковой кожи ее плеч, как будет входить в нее вновь и вновь, без устали наслаждаясь ее прекрасным телом. Он думал о ней как о поле битвы, как о чужом племени, которое предстоит подчинить своей воле. Он должен научить эту женщину понимать, где ее место. И место это - в его постели.
Уильям несколько раз стукнул по перилам кулаком. Черт побери! Черт побери!
Все же он был цивилизованным человеком. Солдатом, многое повидавшим в походах и всегда считавшим себя порядочным человеком. Глядя на Саманту, он должен думать о том, как добра она к его детям, как ровно держится с его слугами, как мила с его гостями.
Но вместо этого Уильям вспоминал, как открыто и искренне она смеялась, с какой дерзостью противостояла ему. У нее была походка пантеры. Она источала дразнящий аромат юности и страсти. И Уильям испытывал к ней первобытные, примитивные чувства мужчины к женщине, которые не в силах был держать под контролем.
Позади его вдруг хлопнула, распахнувшись, входная дверь, и, обернувшись, Уильям увидел стоявшую на пороге Саманту. Глаза ее пылали яростью, на щеках играл лихорадочный румянец. Она была прекрасна в своем гневе. Саманта хлопнула дверью с такой силой, что та снова распахнулась. С тихим звуком, похожим на рычание, девушка обернулась, чтобы захлопнуть ее.
Этого было достаточно, чтобы окончательно вывести Уильяма из равновесия.
– Саманта! - тихо позвал он.
Девушка застыла неподвижно и медленно обернулась.
На крыльце было темно. Свет едва проникал наружу из зашторенных окон, но Уильям хорошо видел напряженную фигуру Саманты на фоне стены. На ней было то же открытое платье, что и на балу. Обнаженные плечи и шея отливали серебром в лунном свете. Саманта глубоко вздохнула.
– Вы? - произнесла она. - Как вы посмели явиться сюда один, ночью?
И тут Саманта кинулась прямо на него, словно и впрямь была разъяренной пантерой. Уильям приготовился к удару, но вместо этого она схватила его за лацканы сюртука, привлекла к себе и поцеловала.
Выдержка окончательно покинула Уильяма.
Губы Саманты прижимались к его губам, она отвечала на его поцелуй так, как он успел научить ее. Но тут Саманта вдруг укусила его - не сильно, но с такой агрессией, что Уильяму стало немного не по себе. Уж этому он ее точно не учил!
И он вовсе не собирался дать ей стать хозяйкой положения. Только не сейчас, когда кровь его буквально кипит от страсти. Присев на перила, Уильям привлек Саманту к себе и властно проник языком в ее рот. Все тело девушки напряглось, она пыталась воспротивиться охватившей ее страсти, но в следующую секунду, так и не справившись с собой, уже отвечала на поцелуй Уильяма. Ладони его скользили по обнаженным плечам Саманты, и кожа ее загоралась огнем от каждого его прикосновения.
Саманта стояла здесь, прямо перед ним, грудь ее касалась его груди, живот - его возбужденной плоти, и Уильяму хотелось… ему хотелось всего. И прямо здесь. И прямо сейчас. Уильям встал, прерывая поцелуй.
Саманта издала недовольный стон. Обняв девушку за талию, Уильям чуть приподнял ее, прижимая к стене. Саманта схватила его за руки, извиваясь всем телом, словно кошка, которая требует, чтобы ее продолжали гладить.
Уильям прижимался к ней все крепче и крепче, напрасно пытаясь хоть чуть-чуть притушить пламя, которое разжигали в нем ее огромные глаза, ее чувственные губы, ее тело, двигавшееся с такой грацией. Руки его скользили выше от талии, и Уильям с удивлением обнаружил… Боже правый! На Саманте не было корсета! Ни корсета, ни нижней рубашки. Тело ее отделял от его пальцев лишь тонкий шелк, и скоро он коснется каждого дюйма ее обнаженной кожи.
Уильям нащупал ее груди и сжал их ладонями. У Саманты невольно вырвался сдавленный крик.
– Ты ведь шла ко мне? - Уильям не узнал собственного голоса.
Саманта прижималась к стене, запрокинув голову. Она была самим воплощением страсти.
– Что? - шепотом переспросила девушка, не понимая ни где она находится, ни о чем ее спрашивают. - Что ты сказал?
– Ты хотела найти меня?
Саманта ничего не ответила, лишь помотала невнятно головой.
– Саманта, - Уильям сделал шаг назад и тут же пожалел об этом. Но ему необходимо было знать. - Ответь же мне!
Схватив Уильяма за руку, Саманта притянула его к себе.
– Да, - прошептала она. - Я искала тебя. Я хочу только тебя.
Руки Уильяма снова нашли ее грудь, пальцы ласкали напрягшиеся соски, и Саманта снова застонала от удовольствия.
Он целовал ее шею, вдыхая нежный аромат кожи. Эта женщина сводила его с ума!
– С того самого дня, когда я встретил тебя на дороге, я знал: жди беды!
Саманта рассмеялась хриплым счастливым смехом.
– Ты напугал меня тогда до полусмерти!
– Никогда бы не подумал.
Уильям шарил по ее спине в поисках пуговиц. Его руки дрожали от возбуждения.
– Ты так бойко сражалась со мной!
Сжав плечи Уильяма, Саманта изогнулась, чтобы ему было удобнее.
– Я думала, ты хочешь утащить мою сумочку. Пообещай мне…
Пуговицы наконец были расстегнуты, и лиф упал с ее плеч.
– Пообещай мне, что тебя… не убьют…
– Нет, нет, дорогая. Меня не убьют!
Он хотел бы сказать ей больше, куда больше. Но руки его уже сжимали ее обнаженную грудь, а губы жадно искали напрягшийся сосок.
Саманта снова тихо вскрикнула. Затем застонала от немыслимого наслаждения, прижимая к себе его голову и гладя по волосам.
– Уильям, пожалуйста… Уильям.
Долгие дни подавляемых желаний, долгие ночи одиночества в мечтах об этой женщине, и вот теперь он ласкал ее со всей неудержимостью охватившей его страсти, в то же время напрасно пытаясь совладать с тем неистовым, страстным созданием, в которое превращали Саманту его ласки. Уильяму хотелось смеяться вместе с ней, танцевать вместе с ней, овладевать ее прекрасным телом до тех пор, пока она не признает его, наконец, своим повелителем.
