Он смотрел пристально, с едва уловимой насмешкой. Его взгляд
словно вжимал меня в кресло, которое украшало его столовую, и было ясно, он не
столько занят разговором, сколько тем, что у него перед глазами. А перед
глазами была я, и оценивал он меня отнюдь не с эстетической точки зрения. И я
решила, что с меня хватит, поблагодарив, сказала, что хотела бы отдохнуть.
Конечно, я могла бы рявкнуть, чтоб он не смел так нагло меня разглядывать, а он
бы наверняка удивился, и мы опять затеяли бы перебранку, втягиваясь в эту
нелепую игру, как святые втягиваются в грех, то есть всегда из лучших
побуждений.
— Я здесь уберу, — предложила я.
— Что вы, я способен все сделать сам, — ответил он
насмешливо.
Я подумала, что загрузить посуду в посудомоечную машину он и
впрямь вполне способен, и удалилась.
Примерно через полчаса после этого Марк Сергеевич отправился
в ванную, которая примыкала к его спальне, но имела выход не только в спальню,
но и в коридор. Проходя мимо, я слышала, как за дверью льется вода. «В ванной
он пробудет никак не меньше десяти минут», — пронеслось в голове.
Непереносимо захотелось заглянуть в его спальню и все-таки сунуть нос в
шкафчик. Он ведь здорово разозлился, застав меня рядом с ним. Его в самом деле
возмутило мое нахальство, или он не хотел, чтобы я что-то увидела среди бумаг?
Разумеется, заглянуть в шкаф захотелось еще больше.
Я замерла возле двери с сильно бьющимся сердцем. Если он еще
раз застанет меня в своей спальне… О таком исходе моей вылазки даже думать не
хотелось. Девушка решила продолжить приятный вечер в постели хозяина, вот что
он решит, и окажется прав: иначе расценить мой приход затруднительно. А мне будет
весьма затруднительно с ним объясняться. Однако, несмотря на здравые мысли, я,
задержав дыхание, осторожно открыла дверь. И вновь меня поразил вид спальни, а
в душу закралось беспокойство, которое я поспешила списать на то, что ранее
заглядывать в чужие шкафы мне не доводилось.
Внезапно решившись, я быстро прошла к шкафчику. Ключ
по-прежнему торчал в замке, я повернула его и открыла дверцу, прислушиваясь к
звукам, доносящимся из ванной. Ровные стопки каких-то бумаг, все, как в прошлый
раз, за одним исключением: фотография исчезла. Я приподняла бумаги, сдвинув их
в сторону, затем вернула на место. Он убрал фотографию, решив, что здесь ей не
место. Но почему? А главное: что на фотографии могло быть такого, чего мне, с
точки зрения Прохорова, не следует видеть? Теперь я была уверена, что бумаги,
которые лежат здесь, вряд ли меня смогут заинтересовать и рассердился Марк
Сергеевич тогда именно из-за фотографии, потому и предпочел убрать ее в другое
место. Я быстро оглядела спальню. Нечего и думать искать здесь — он может
появиться в любой момент.
Я уже входила в свою комнату, когда обратила внимание на
едва слышный щелчок, с которым, вне всякого сомнения, закрылась дверь ванной.
«Он следил за мной», — вихрем пронеслось в голове, и лицо вспыхнуло от
стыда и досады, а потом пошли совсем другие мысли. Что скрывает Прохоров? Тип
он на редкость загадочный, и что за тайну он хранит, остается лишь гадать.
Я быстро разделась и нырнула под одеяло. Это что же, он был
уверен, что я загляну в его шкаф? Невысокого он обо мне мнения… Но я в него
заглянула. Еще один повод считать женщин лживыми и глупыми. Похоже, женщин Марк
Сергеевич терпеть не может, но.., взгляды, которыми он одаривал меня сегодня за
ужином, говорят об обратном. Так же, как рассказ Аньки о некой танцовщице. Выходит,
если он и считает нас людьми второго сорта, то использовать все же не прочь.
Так, так, так.., презрение и греховные мысли… Средневековые монахи считали
женщин чуть ли не исчадьем ада, ставили нам в укор Еву, которая соблазнила
Адама яблоком. Соблазнила… А он небось лопал так, что за ушами трещало. Если он
такой праведник, мог бы и отказаться. Куда там! Лучше сделать вид, что идешь у
женщины на поводу, а потом всю жизнь вопить, что злодейкой погублен навек. Как
это по-мужски… Средневековые монахи, братство воинов, Александр и Родион..,
кинжалы. Реликвия, которую кто-то должен хранить…
Примерно на этом месте своих размышлений я уснула. И во сне
увидела Прохорова в красном плаще с черным крестом на груди. Длинные светлые
волосы трепал ветер, он шел, слегка прихрамывая, держа в руке меч, который
хищно сверкал в свете луны, а за ним тянулось бесчисленное войско в черном,
безликое, и оттого особенно страшное. Его лицо было надменным и злым, и тут
наши взгляды встретились, и он усмехнулся.
— И ты здесь? — сказал язвительно. — Ну,
конечно, как же без тебя. — Повернул голову и бросил кому-то за своей
спиной:
— Сожгите все…
— Нет! — испуганно пробормотала я и проснулась.
В первое мгновение я решила, что все еще сплю. Комнату
заливал лунный свет, Прохоров стоял напротив, облокотившись на спинку кровати,
раздвинув губы в полуулыбке, глаза его странно мерцали и казались темными, как
сама ночь. Кажется, я испуганно охнула, а потом пришла в себя.
— Что вы тут делаете? — спросила сердито.
— Хотел знать, как вы выглядите, когда спите, —
как ни в чем не бывало заявил он, хохотнул и добавил:
— На самом деле я хотел проверить, не исчезли ли вы
посреди ночи.
— Вы меня напугали, — сказала я с сомнением. Он
все еще стоял, облокотившись на спинку кровати, и уходить вроде бы не собирался. —
Я не исчезла, — через минуту, в продолжение которой мы таращились друг на
друга, сказала я. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — кивнул он и наконец убрался.
Я вздохнула и уставилась в потолок. Что на него нашло? Он
меня в чем-то подозревает? А я его? Хорош компаньон, нечего сказать. С таким
только в разведку. Завтра же вернусь к себе, мне бы только утра дождаться. А
какого черта я здесь вообще делаю? Прячусь от предполагаемых злодеев? Только
есть ли они в действительности? Джип есть, я сама его видела. Кто-то
преследовал нас на дороге, то есть кто-то некоторое время ехал за нами, а затем
остановился напротив кафе. А мы бросились в лес, ночевали возле костра, и я
согласилась перебраться к Прохорову, абсолютно уверенная, что за мной охотятся.
Только так ли все это? Валеру наши с Анькой рассказы отнюдь не впечатлили. И
появление джипа он был склонен считать случайностью. Очень часто нам что-то
кажется очевидным, а что в действительности? И какую цель преследовал Прохоров,
привезя меня в свой дом?
До самого утра я так и не уснула, а утром боялась выходить
из комнаты. Когда я наконец рискнула появиться в кухне, квартира показалась
необитаемой.
— Марк Сергеевич, — позвала я, но мне не ответили.
Самое время смыться, на работу как раз успею… А что делать с квартирой? Не
оставлять же ее открытой…
