— Года полтора назад к нему обращался один человек по
поводу древней рукописи. Письма Филарета… — начала я, не очень-то рассчитывая
на удачу. Присутствие старика, который, казалось, ничего не видел и не слышал,
вызывало неловкость, мы пили чай, а он сидел рядом, точно памятник самому себе.
— Ах, вот в чем дело… — перебила меня Ольга Львовна.
— Вы.., вы помните этот случай? — Я не спешила
радоваться.
— Еще бы. Отец тогда был сам не свой. К нему в магазин
явился какой-то тип и принес фотографии письма Филарета. Когда он его прочитал,
то словно лишился рассудка. Отец очень увлекающийся человек, а на древних
манускриптах он буквально помешан.
Слова Ольги Львовны производили двоякое впечатление. С одной
стороны, мне импонировало, что она говорит об отце так, как будто все это в
настоящем времени, с другой, создавалось впечатление, что он далеко отсюда, и
человек, сидящий рядом, к ее отцу никакого отношения не имеет.
— Письмо не давало ему покоя, — продолжила
она. — А человек, который принес его, вдруг исчез. Хотя обещал прийти и
объяснить, откуда у него фотография документа, оригинал которого ранее никто в
глаза не видел.
— А что хотел тот человек?
— Просил перевести письмо.
— И ваш отец перевел его?
— Разумеется, это никакого труда не составило. Он его
просто прочитал. Клиент остался вполне доволен, но ничего не пожелал объяснить.
Фотографии он оставил отцу и обещал прийти позднее. Но так и не пришел.
— А кто он такой, тот человек? — спросила я.
— В том-то и дело, что какой-то молодой парень. Такой,
знаете.., простоватый.., какого заподозрить в интересе к истории весьма трудно.
Да, он еще оставил отцу три тысячи — за труды, как он выразился. Отец дал бы в
десять раз больше, лишь бы узнать, где оригинал.
— Значит, он так и не появился.
— Нет. Отец пробовал его разыскать, расспрашивал всех
знакомых, думал, может, парень еще к кому-то обращался… Ничего. Как будто его и
не было. Потом у отца случился инсульт. В общем… — Женщина развела руками.
— А у него случайно не сохранилась фотография
письма? — спросила я, боясь спугнуть удачу.
— Возможно, — пожала Ольга плечами.
— Вы не могли бы посмотреть в его бумагах?
— Могу и посмотреть. Только это займет не один день.
Надо знать моего отца: за долгие годы у него накопилось столько бумаг, и все
распиханы кое-как, без всякой системы. Я давно собираюсь навести в них порядок,
но сначала отец не позволял, а теперь у меня не хватает времени, он требует
постоянного внимания, — сказала Ольга Львовна и снова с грустью посмотрела
на Прохорова.
— Очень тебя прошу, найди его, — подал голос тот,
отодвигая чашку.
— Да-да, конечно. Обязательно найду, — заверила
она с посветлевшим лицом.
— Извини, нам пора, — поднимаясь, сказал Марк
Сергеевич.
Ольга решила нас проводить. Шла рядом с Прохоровым, и он
пошел медленнее, а я, наоборот, ускорила шаги. Стоя уже возле машины, они о
чем-то тихо разговаривали, потом она поцеловала его, все это я наблюдала,
устроившись в кабине. Наконец Марк Сергеевич занял водительское кресло, и мы
выехали через поднятые ворота на улицу.
— По-моему, она в вас влюблена, — брякнула я и
мгновенно пожалела о своих словах. Мой спутник взглянул на меня недовольно и
буркнул:
— По-моему, это не ваше дело.
— Действительно не мое. Просто мне показалось, что она
намного вас старше.
— Всего-то на пять лет.
— Да? Замечательно. — Чего такого замечательного я
нашла в этом, я сама не знала и в досаде отвернулась. — Я хотела бы
заехать к бабушке, — через некоторое время произнесла я, испытывая
неловкость от своего недавнего глупого поведения.
— Неразумно, — нахмурился Прохоров. — Если
вас ищут, то в первую очередь у нее. Лучше ей позвонить.
— Я хотела узнать имена друзей отца, которые были с ним
в его последней экспедиции.
— Зачем вам их имена? — вроде бы удивился Марк
Сергеевич.
— Возможно, кто-то из их родственников знает…
— Что? — Теперь его брови сошлись у переносицы, и
смотрел он излишне сурово, как мне показалось.
— Вдруг у кого-то сохранились записи. Дневник поисков,
например.
— Если хотите узнать тайну кинжалов, устраивайтесь с
удобствами в библиотеке. Так вы скорее найдете разгадку. Кстати, именно таким
образом поступил ваш отец, если верить Матюше. Он заранее знал, где следует
искать, поэтому и нашел.
— И все-таки я бы хотела… Послушайте! — не
выдержала я. — Своего отца я практически не помню, то есть не практически,
а вообще его не помню. Рассказы бабушки и мамы да несколько фотографий. И
сейчас для меня очень важно… — Я замолчала, пытаясь сформулировать: что же для
меня так важно? Разгадать тайну, которая всю жизнь мучила моего отца? Узнать,
как и почему он погиб, или просто приблизиться к нему, понять, что толкало его
на поиски? В конце концов, понять, каким он был в действительности?
Мне не пришлось ничего объяснять. Прохоров кивнул, точно
соглашаясь с теми доводами, которые я еще не произнесла.
— Я знаю имена этих людей, — спокойно сказал он.
— От кого?
— От Матюши, естественно. Не забывайте, он дружил с
вашим отцом и был в курсе его поисков. Если эти люди не сменили адрес… — Он
затормозил, достал записную книжку и полистал ее. — У Архипова никого не
осталось, — счел нужным он внести необходимые пояснения. — Была мать,
умерла пять лет назад. У Овчинникова жена и дочь, но с женой он развелся еще до
начала поисков, дочери тогда было восемь лет. Вряд ли им что-нибудь известно,
однако, чтобы вас успокоить… Они жили неподалеку, на Суворова. Едем?
— Время не очень подходящее, — взглянув на часы,
сказала я. — Сегодня рабочий день. Но попробовать можно.
И мы поехали на улицу Суворова. Двадцать шестой дом был
обычной девятиэтажкой в пять подъездов, нужная нам квартира находилась во
втором. Возле него на скамейке сидела молодая женщина с коляской. Не знаю
почему, но я вдруг спросила:
— Простите, Овчинниковы в какой квартире живут?
— Овчинниковы? — удивилась женщина, а я
забеспокоилась: должно быть, переехали.
— А кто вам нужен?
