— А вы слушайте, сейчас все объясню по порядку. Года
три назад приехали рыбаки и ко мне на постой напросились. Трое их было. Один
важный такой, денег у него, видно, куры не клюют. Увидел икону и давай
приставать: продай да продай. Я, конечно, отказалась, не для баловства икона
писана, а такой, как он, ни в черта, ни в бога не верит, на что ему икона? Я
мечтала ее в церковь вернуть, обещали отреставрировать церковь, но пока все
никак не получается. На зиму я уехала к дочке, весной вернулись, а на воротах
во двор замок другой, никак не поймем, в чем дело. Вошли в дом и ахнули: иконы
нет. Все на месте, а икона пропала, и ящик, что за ней лежал с бумагами… Уж как
я плакала…: И Колю того вспомнила, рыбака. Не иначе как он украл, чтоб ему…
Господи, прости.
— А фамилию его не знаете?
— Да не говорил он мне фамилии. Коля да Коля. И чего
позарился? Икона-то без оклада была, старая, почернела вся да и потрескалась,
пока в курятнике стояла. Уж потом зять додумался: старинная икона, говорит, ей,
как видно, цены нет. Зять-то у меня образованный. Я ему возьми да покажи
бумажки-то, что брат из книги вырвал. А он меня в машину и в область, в музей.
А там как глянули, так и обомлели. Как же, говорят, такое может быть? При Иване
Грозном письмо-то написано. И почему, говорят, в книге было? А откуда же мне
про то знать? Так и отдала в музей, мне-то они зачем. А их и из музея украли.
Вот такая незадача, — заключила женщина.
— А как тот Коля выглядел, вы помните?
— Как выглядел? Мужик и есть мужик, нос, уши, все на
месте. Усы у него были, а сам плешивый, хоть и молодой еще, лет сорок пять.
Толстый, пузо здоровое и нос картошкой.
— Больше он в ваших краях не появлялся?
— Нет. Оттого и думаю: он икону с ящиком украл.
Марк Сергеевич в разговоре не участвовал, разглядывал иконы,
что висели в углу, женщина начала на него коситься. Я решила, что пора
прощаться, но не выдержала и спросила:
— А не приезжал ли к вам лет двадцать назад мужчина —
высокий, рыжеватый, с бородкой. Он здесь раскопки вел.
— Как звали-то его?
— Анатолий.
— Толя? Как же, помню. Жил он у нас целое дето. Археолог,
копался тут, на развалинах, председатель на это сквозь пальцы смотрел. Пьяница
у нас председатель был, от пьянства и помер. Толя его и подпаивал, потому что
был тут без разрешения.
— А он видел документ, который был в ящике?
— Нет. Мама не показывала. А книгу видел. Он маме
сказал, что по-церковному читать умеет, она и вынесла. А он как ее листать
начал, весь задрожал даже, особенно когда страницы эти обнаружил, те самые,
которых там быть не должно, те, что из музея потом украли. Даже плакал: меня, говорит,
Мария Кузьминична, к вам сам бог привел. Эту книгу, говорит, мой прадед в руках
держал в монастырской библиотеке.
— Он просил продать книгу?
— Нет, — покачала она головой. — Сказал, ей в
музее место. Уговаривал мать отвезти книгу в область. Но мама строгая была.
Отдам, говорит, но только в церковь. Даст бог, доживу до тех пор, когда люди
снова будут бога бояться. Послушать бы его тогда… Хотя, смотри ж ты, и в музее
не сберегли… — Женщина горестно вздохнула. — Толя кинжалы какие-то искал,
все мать про них расспрашивал, не видела ли она у кого из местных. Он тут всех
бабок обошел и в земле целое лето копался. Только чего там найдешь? В монастыре
хоздвор был, горел дважды… Мальчишки местные после его отъезда тоже в
фундаменте рылись, все клад искали.
— Это та самая книга, — зашептала я, уже садя в
машине. — Понимаете, Марк Сергеевич? Просто невероятно. Здесь был мой
отец, и он видел книгу, которую Косте, моему прапрадеду, в библиотеке показал
Андрей. Отец не мог ошибиться…
— Он был специалистом по древним книгам? — без
выражения спросил Марк Сергеевич.
— А вы считаете, существовало несколько Библий, в
которые были подшиты письма Филарета? — съязвила я.
— Разумеется, я так не считаю. Скоре всего, вы правы.
— Как странно! — не удержалась я. — Сегодня я
уже дважды встретила людей, с которыми разговаривал мой отец.
— Чего же странного? — пожал плечами
Прохоров. — Вы повторяете его путь. Надеюсь, для вас он не закончится
столь трагически.
— Прекратите меня запугивать! — разозлилась я.
— Я далек от этого.
Мне очень хотелось послать его к черту и презрительно
отвернуться, но обсудить происходящее хотелось еще больше, и я спросила:
— Но как книга из Спасо-Преображенского монастыря
оказалась здесь?
— Ну, загадка не такая уж и трудная.
Спасо-Преображенский монастырь разорили еще в Гражданскую войну. Потом там
устроили колонию для беспризорников, позже — тюрьму. А Никольский монастырь,
где мы только что были, продержался до конца двадцатых годов.
— Выходит, книгу перевезли сюда?
— Думаю, не только книгу. Интересно, что было в том
ларце, который уважаемая Екатерина Ивановна именовала ящиком?
Несколько минут я сидела молча, уставившись на Прохорова.
— Вы думаете… Подождите, по мнению моего прапрадеда,
существовало два письма: одно, то самое, что хранилось в книге, но он считал,
что существовало и другое, которое ему показать не пожелали. И именно оно
должно было послужить разгадкой тайны семи кинжалов. Письмо в деревянном ларце.
Ну, конечно…
— Не забывайте, это лишь предположение, которое
проверить невозможно. Его украли те самые люди, что охотились за кинжалом.
— Вряд ли, — усмехнулся Прохоров. — Коле
приглянулась икона, за ней он и явился, а ларец, скорее всего, прихватил,
обнаружив его за образом, вполне логично предположив, что раз бумаги старинные,
то стоят денег.
— По-моему, вы просто помешались на деньгах, — не
выдержала я.
— Вы так хорошо меня знаете? — удивился Марк
Сергеевич.
— Смотрите, что получается, — пропустив мимо ушей
его замечание, продолжила я. — Прапрадед писал о трех монастырях, куда
зачастил, по словам одного из монахов, Андрей: Свято-Никольский, это тот, где
мы были сейчас, Александровский, где служил старец Николай, и Троицкий, там вел
свои последние раскопки отец. А еще Спасо-Преображенекий, где и начинается вся
эта история. В Троицком монастыре были изготовлены кинжалы, и предположительно
туда их отвез Андрей, когда решил, что хранить их в своем монастыре опасно.
Отец был уверен, разгадка тайны где-то здесь. Если бы у меня были его бумаги…
Он ведь наверняка вел дневник поисков.
