— Я на секундочку, хотела только долг отдать.
— Проходи, проходи, мы чай пьем, с пирогами, а ты
пироги любишь… — Она тянула меня за собой, и я с тоской поняла, что попалась.
Но туг взгляд мой переместился в кухню, которую из прихожей было хорошо видно.
За столом сидела полная дама лет шестидесяти, которую я не сразу узнала, зато
она подняла голову и произнесла:
— Батюшки-света, вот так встреча… — И тогда я с
удивлением сообразила, что это соседка Матюши, та самая, которой я вызывала
«Скорую». Такое совпадение показалось удивительным и даже странным, хотя почему
бы подруге Анны Павловны и не жить рядом с Матюшей.
— Здравствуйте, — произнесла я и поклонилась.
— Проходи, Славик, проходи, — вновь потянула меня
за собой соседка, но теперь я пошла безропотно и даже с охотой.
— Надо же, — сказала ее подруга, — это как
раз та девушка, про которую я тебе рассказывала.
— Не может быть, — ахнула Анна Павловна,
поворачиваясь ко мне. — Ты удавленника нашла? А чего не сказала?
— Кому? — растерялась я.
— Мне, конечно. Такое событие… Ты садись, чаю выпей и
рассказывай.
Про кинжал я все-таки решила молчать и выдала сокращенную
версию моих приключений: встретила Матюшу на рынке, он сказал, что был другом
моего отца, сначала меня это не очень заинтересовало, потом я решила его об
отце расспросить и с этой целью безуспешно пыталась застать его трезвым.
— Постой, — нахмурилась Анна Павловна. — А
как ваш Матюша выглядел?
— Невысокий, щуплый, лет шестидесяти, в джинсах,
футболке и шляпе с дырочками, — отбарабанила я. Подруга Анны Павловны,
которую звали Евдокией Гавриловной, утвердительно кивала.
— Так я его видела! — всплеснула руками
соседка. — Конечно. В прошлую субботу. Сидел у нас во дворе на скамейке.
Я, естественно, поинтересовалась, что ему понадобилось, вид-то у него, согласитесь,
подозрительный, а он сказал, что ищет дочку старого приятеля. Тут кот Людмилы
Сергеевны с балкона свалился, и я отвлеклась, а когда в себя пришла, его уж и
след простыл.
Сведения показались интересными. Значит, Матюша
действительно меня разыскивал, но почему-то домой ко мне не пришел, предпочел
разговор на рынке. Может, он и не собирался отдавать кинжал мне, но что-то
изменилось, и он решился? К примеру, имея на хвосте парней на джипе, подумал,
что хранить и дальше кинжал для него опасно. Но если кинжал подделка, чего ему
бояться? Выходит, Прохоров все-таки лгал?
Я, как видно, чересчур углубилась в свои размышления,
старушки примолкли и смотрели выжидающе.
— Говорят, что вовсе он не удавился, — шепотом
заявила Евдокия Гавриловна, почему-то оглядываясь. — Подозрение есть у
милиции. Вот и я думаю: с чего бы вдруг Матюше в петлю лезть? Жил он
припеваючи. Вы не думайте, что он нуждался, ничего подобного! И на рынке
подрабатывал не потому, что бедствовал, деньги-то у него водились. А вот
компания у него была сомнительная — всякая пьянь и рвань, да еще все как на
подбор бывшие уголовники. Я сколько раз ему говорила: мол, не доведут до добра
такие друзья. Да ведь разве он послушает? Вот они наверняка его и убили. Ночью,
когда все случилось, у него шумно было. Мой еще сказал: «Матюша буянит» — и
даже в пол стучал, чтоб тот с гостем утихомирились. За ним такое водилось —
напьется до белой горячки, и ну чертей гонять, кричит: «Пошли вон отсюда…»
Страсть! В такое время лучше к нему не соваться. А трезвый тихий. И тогда мы с
моим решили: точно, допился. А теперь я думаю: может, был у него кто? Утром
соседка из первой квартиры видела мужчину. Выходил со двора, рано, часов в
семь. Она еще подумала, что он у Матюши ночевал. У нас калитка на ночь
запирается, с улицы просто так не войдешь, а у Матюши, бывало, дня по три
всякие жили, пьянствовали вместе с ним. Но этот, по словам соседки, на бомжа
совсем не походил, одет чисто и вообще видно, что человек приличный. Хотя ей
верить… — Тут Евдокия Гавриловна перевела дух и замолчала, а я нахмурилась и
после недолгих размышлений спросила:
— А не замечали вы во дворе молодого мужчину лет
тридцати, блондина, с аккуратным пробором?
— Эх, милая, да к Матюше кто только не шастал! Разве
всех упомнишь? Одно время повадились какие-то на джипе, по виду форменная
шпана. Я сама их раза два видела…
— А накануне самоубийства они тоже приезжали? —
насторожилась я.
— Не знаю. Может, и приезжали.
— В милиции вы про них рассказывали?
— А то как же! Про все, как на духу, и про мужика
этого, и про джип. Только им все равно, им лишь бы дело закрыть, ничего слушать
не хотят. Матюша одинокий да еще пьяница, но ведь тоже человек, неплохой к тому
же. Я его всю жизнь знаю и, если честно, никогда он никому зла не делал.
— Он вроде бы в тюрьме сидел? — кашлянула я.
— Сидел. Так ведь за что? Руки у него золотые, вот
нечистый и попутал. Слабохарактерный Матюша был, а дружки-то никудышные.
— Вы поподробнее об этом расскажите, — попросила
я.
— Да, расскажи, — воодушевилась Анна Павловна.
