— Конечно. Были тевтонский, ливонский, а еще знаменитые
тамплиеры.
— Нет, он имел в виду Россию. Тайный орден, который,
если верить ему, просуществовал чуть ли не до революции. И, возможно,
существует даже в наши дни.
Мысль показалась мне довольно фантастической, но в целом
понравилась. Почему бы и нет?
— Иноки давали клятву и проворачивали тайные операции
во имя веры. То есть творили черт-те что по приказу церковного начальства.
Надеюсь, им не часто приходилось грешить во имя Господа.
— Ты хочешь сказать, это было что-то вроде касты
убийц? — ахнула я. — Круто. Очень бы подошло для триллера. Слушай, а
какое-либо подтверждение идее есть или отец просто все выдумал?
— Конечно, есть. Твой отец был на редкость щепетилен,
когда дело касалось истории, все перепроверял по несколько раз. Разумеется,
никаких документов, подтверждающих существование воинов Господа, он не нашел.
Да их и не могло быть, раз Орден тайный. Но вот косвенные доказательства…
— И прапрадед, по его теории, нарвался на этих самых
воинов Господа? — наливая себе вторую чашку чая, спросила я. — Но
какой смысл в убийствах? Боялись, что правда о них выйдет наружу? Ну и что? На
дворе был двадцатый век, и все их тайны…
— Откуда мне знать? — отмахнулась бабка. — Я
читала то же, что и ты.
— Могла бы послушать отца повнимательнее, —
попеняла я. — Тогда бы я сейчас знала продолжение и не изнывала от
любопытства. А что за друг забрал бумаги? Надеюсь, он все-таки представился?
— Кажется, его фамилия Ильин. Да, Ильин. Но твой отец
никогда не упоминал человека с такой фамилией, поэтому я немного рассердилась
на твою мать. В конце концов, бумаги — это все, что осталось мне на память о
сыне. Не считая тебя, конечно.
«Представляю бабулино „немного рассердилась“, —
мысленно усмехнулась я. — Ураган в прериях или наводнение в Майами! Надо
знать бабулю… Надеюсь, мама пережила тот катаклизм без глубокой душевной
травмы».
— Ты не пыталась их вернуть? — задала я вопрос,
неплохо изучив свою бабушку.
Она взглянула исподлобья.
— Пыталась. Но не преуспела. Потом прошло время, и я
успокоилась. В общем, бумаги пропали.
— А имя у того Ильина было, или, представляясь, он
обошелся фамилией? — допытывалась я.
— Зачем тебя его имя? — нахмурилась бабка.
— Для общего развития.
— Нестор. Ильин Нестор Васильевич. Тебя так увлекли
дневники? — В голосе бабки звучало беспокойство.
— Не настолько, чтобы я бросилась разыскивать Ильина,
если ты об этом. А имя Матюша тебе ни о чем не говорит?
— Матюша? — еще больше нахмурилась бабка. —
Откуда ты о нем знаешь?
— Может, ты все-таки ответишь на мой вопрос? —
съязвила я.
Бабуле он не понравился. Я испугалась, что отвечать она не
будет, но бабушка, как видно, здраво рассудила, что в таком случае и она от
меня ничего не добьется, и любопытство, как всегда, победило.
— Был у твоего отца один приятель… Непонятно, что их
связывало? Совершенно непутевая личность. Тщедушное создание с задатками
хронического алкоголика. Кажется, он коллекционировал оружие, а еще скупал
краденое.
— Барыга? — вскинула я голову. —
Действительно, занятное знакомство.
— Что за выражение! — скривилась бабуля. —
Ладно. Твои познания в воровском жаргоне я спишу на увлечение детективами.
Теперь твоя очередь. Откуда ты о нем знаешь?
— Вчера познакомилась на рынке, — вздохнула я.
Врать бабуле не хотелось.
— Да? И что?
— Ничего. Подошел и спросил мое имя, затем
поинтересовался именем моего отца.
— И ты не послала его к черту?
— Как можно! Человек уже в годах…
— И он отдал тебе кинжал?
Я вздохнула вторично:
— Не сердись, я хотела сначала понять…
— И соврала родной бабке.
— Но я же покаялась.
— Слава богу, хоть на это ума хватило. И что сказал
Матюша?
— Что это ключ и теперь я за него в ответе.
— Чушь.
— Согласна. Должно быть, он решил, что раз отец столько
лет искал этот кинжал, он должен отдать его мне.
— Интересно, как он к нему попал? — озадачилась
бабуля.
— Мне тоже интересно. Но ничего объяснить он не
пожелал, а я стояла дура дурой, знать не зная, что в свертке. Сегодня
постараюсь его найти и задать этот вопрос.
— Было бы лучше, если б ты держалась от всего этого
подальше.
— Обещаю, что как только удовлетворю свое любопытство…
А фотографии прапрадеда у нас случайно нет? — решила я сменить тему.
— Нет. Все, что осталось — только четыре тетради
дневников. Марфа Семеновна сберегла их в память о родителях любимого Левушки.
Она всю жизнь посвятила ему, даже замуж не вышла. Она и меня вырастила, умерла,
когда мне было тринадцать. Ее похоронили на Снегиревском кладбище. А после
войны разрушенную церковь снесли и устроили там заводской полигон, так что ее
могилу сровняли с землей, как и многие другие.
— Сама говоришь, время было такое.
— Да уж… Ну что? Сварить тебе кашу на завтрак или
пирогами обойдешься?
— Обойдусь, — кивнула я.
