– Я думал об этом, – серьезно сказал
Винтер. – Но, во-первых, доход с этого предприятия будет не столь уж
велик, а во-вторых, всегда есть опасность разоблачения. В некоторых отношениях
наши традиционные казни еще похуже ваших. А впрочем, нет особой разницы,
разорвут тебя лошадьми или сожгут у тебя перед глазами твои же собственные
внутренности, прежде чем повесить… Нет уж, служба кардиналу меня не прельщает,
выгода мала, а риск велик… У меня есть не в пример более лакомый кусочек.
Наследство моего безвременно скончавшегося брата.
– Ах, вот оно что… Но у него же есть законные
наследники – вдова вашего брата и ее сын…
– В том-то и оно, любезный д’Артаньян, в том-то и
оно… – протянул Винтер, и его лицо стало невероятно жестким. – Наши
английские законы порой вопиюще несправедливы. Ну какое право имеет эта женщина
и ее отпрыск на земли, золото и титулы?
– Право жены и сына.
– Глупейшее право, должен вам сказать. Почему это право
передается женщине, случайным образом вошедшей в его жизнь, а не тому человеку,
который вырос в этих имениях? Человеку, рожденному от тех же славных предков,
что и мой брат? Почему владеть всем будут сторонние люди? – Он говорил
словно в горячечном бреду, захлебываясь и торопясь, и не сразу овладел
собой. – Почему, д’Артаньян? Эту глупейшую ситуацию еще не поздно
исправить… И вы должны мне помочь.
– Я? С какой стати?
– Вы – ее любовник, и не вздумайте отпираться, –
сказал Винтер.
– Черт побери, а если даже и так, вам-то какое
дело? – воскликнул д’Артаньян. – Это даже не прелюбодеяние, потому
что она вдова. Если это грех, я отвечу перед богом – но вы-то тут с какого
боку, черт вас побери? У вас нет никакого права меня осуждать, и ее тоже…
– Экий вы горячий! – усмехнулся Винтер. –
Сущий гасконец… Да успокойтесь, я вовсе не собираюсь вас осуждать, она
очаровательное создание, и по-мужски я вас вполне понимаю…
Кое-какие изменения в его лице о многом сказали д’Артаньяну,
и он уверенно воскликнул:
– Вы, конечно же, пытались… Но она вам отказала!
– Ну и что? Естественно, что прежде всего я хотел
испробовать самый простой и бескровный метод, никому не причиняющий ущерба… У
нас нет законов, запрещающих жениться на вдове покойного брата, – как и во
Франции, насколько мне известно. Вы правы, она меня отвергла…
– Смерть вашего брата, я слышал, была чрезвычайно
странной… – сказал д’Артаньян, пытливо следя за лицом собеседника.
Тот форменным образом передернулся:
– Да какое вам дело? Врачи признали его смерть
следствием неизвестной заразы. Если это удовлетворило английские власти, то вам
и вовсе глупо совать нос в это давнее дело…
– Отчего же давнее? Прошло всего несколько лет…
– Послушайте, д’Артаньян, не уводите разговор в сторону
и не старайтесь казаться глупее, чем вы есть! Повторяю, я весьма высокого
мнения о вашем уме. Неужели вы ничего не поняли?
– Предпочитаю услышать это из ваших уст.
– О господи, что за церемонии! – в сердцах сказал
Винтер. – Ну ладно, не будем зря тратить время… Итак, вы ее любовник. Она
вам доверяет, она должна быть с вами откровенной, быть может, вы даже знаете,
где сейчас ее сын… – Он вскрикнул и торжествующе выбросил руку. – Вас
выдало лицо! Вы знаете!
– Знал, – поправил д’Артаньян. – Сейчас там
его уже нет, я говорю чистейшую правду…
– «Там» – это где? – быстро спросил Винтер.
– Какая разница, если сейчас его там все равно нет?
И гасконец поклялся себе следить за каждым словечком, чтобы
ненароком не выболтать лишнее, – любое неосмотрительное упоминание места,
маршрута и намерений могло дать этому подлецу след…
– А где сейчас она?
– Понятия не имею.
– Д’Артаньян, не шутите со мной! В вашем положении это
смертельно опасно… Вы правы, давайте говорить без обиняков. Я хочу, чтобы вы
помогли мне ее захватить. Вам она доверяет, и этим стоит воспользоваться.
– Честное слово, Винтер, вы с ума сошли, – ответил
д’Артаньян скорее устало, чем сердито. – Есть предложения, которых
дворянину не делают, – есть, черт возьми! Вы мне предлагаете предать
женщину, которую я люблю…
– Какие нежности! Вздор, д’Артаньян, вздор! Вы слишком
молоды и оттого склонны давать высокие эпитеты очередной постельной победе. В
вашей жизни, если не поведете себя дураком, еще будет столько женщин, что вы и
представить не можете… И потом, не забывайте, речь идет о вашей голове. Чтобы
выйти отсюда живым и невредимым, вам придется заплатить выкуп. Он вам теперь
известен. Других вариантов попросту нет. Или вы будете жить, или она. И еще… Вы
хоть представляете, насколько велико наследство? Я имею в виду не землю, дома и
прочую недвижимость, а деньги. Аккуратные золотые кружочки. Приблизительно…
если перевести в пистоли… Около полутора миллионов пистолей, д’Артаньян!
Полтора. Миллиона. Пистолей. Не ливров – пистолей! Я готов заплатить вам…
скажем, пятьдесят тысяч. Полмиллиона ливров. Вам мало? Извольте. Сто тысяч. Сто
тысяч пистолей, слышите, вы, гасконский нищеброд? Вы хоть соображаете, каких
высот достигнете с такими деньгами во Франции? Станете на равной ноге с
вельможами, купите себе полк, провинцию, титул…
– А не обманете? – криво усмехнулся д’Артаньян.
– Вам придется верить мне на слово, потому что у вас
нет выбора, – серьезно ответил Винтер. – Я не намерен вас обманывать,
прежде всего оттого, что вы можете мне еще когда-нибудь понадобиться. А что
сможет связать нас крепче, чем участие в подобном… предприятии? Как видите, я
предельно откровенен. Именно так и приобретают себе верных друзей – делая их
соучастниками… Ну?
– Нет.
– Сто пятьдесят тысяч, д’Артаньян! Да за такие деньги
вы купите весь ваш Беарн и станете чем-то вроде некоронованного короля! А если
вас не устраивает эта бедная горная страна, можете приобрести себе поместье в
Англии, да и титул заодно – в царствование Малютки Карла это просто… Решайтесь
же! Больше я не могу вам дать, решительно не могу, хватит с вас и десятой
части…
– Пожалуй, вы меня и в самом деле не намерены
обманывать, – медленно произнес д’Артаньян. – Реши вы не платить,
набавляли бы и набавляли мою долю, вплоть до половины…
– Черт возьми, я же говорю, что намерен поступить с
вами по совести!
– А с ней?
– Послушайте, д’Артаньян, я же не чудовище… Никто не
собирается ее убивать, достаточно будет, если она по всей форме подпишет отказ
от…
Д’Артаньян усмехнулся:
– И вы хотите меня уверить, что человек, не пожалевший
родного брата, пощадит чужую ему женщину? И ее ребенка, пусть даже это ваш
племянник?
Без тени смущения Винтер сказал:
– Ну и что? Какая вам разница? Здесь нет места
оговоркам, уточнениям и прочим юридическим хитростям. Либо вы соглашаетесь,
либо нет. А коли уж соглашаетесь, вам, по-моему, не стоит ханжески закатывать
глаза, вздыхая о ее участи…
