Иногда, конечно, они размыкали объятия, и в такие моменты Белле нравилось наблюдать за Африканом со стороны, исподтишка. Выражение лица у Африкана в отсутствие Беллы было тревожное, раздраженное, беспокойное… Причем он начинал нервничать даже тогда, когда девушка уходила в соседнюю комнату. Он беспрекословно слушался Беллу, и иногда это послушание доходило до абсурда, до смешного – особенно в бытовых каких-то мелочах.
«Африкан, а если я скажу тебе из окна выпрыгнуть – ты выпрыгнешь?»
«Да», – твердо, радостно, не раздумывая отвечал он.
Он должен был знать о Белле все – даже о том, о чем говорить вслух не принято, неприлично…
Он вдруг повадился ходить с ней в магазины и бурно обсуждать, что именно ей идет, а что нет, лез с советами и пожеланиями. По настоянию Африкана Белла была вынуждена купить какие-то немыслимые туфли и немыслимое платье («Ладно, буду дома в нем ходить!»).
Он ел только то, что готовила Белла, и это доходило до странности, до фанатизма… Африкан словно отвергал весь мир, раз и навсегда доверившись только Белле.
Повода для ревности он не просто не давал, даже более того – все прочие женщины вызывали у него агрессию и неприятие. Они были – «не-Белла». А значит – плохие и неправильные.
С исступленным наслаждением мазохиста он отдал Белле свою кредитную карточку.
Он добровольно, сам, отправился в танцевальную студию и записал их с Беллой на курсы (занятия начинались только с августа, правда).
Апофеозом было то, что в один прекрасный день Африкан исчез и появился только к вечеру. Позвонил Белле по сотовому:
– Спустись вниз.
Белла спустилась и обнаружила своего возлюбленного сидящим во внедорожнике. Роскошном, новеньком, блестящем. С прозрачным люком в потолке! Африкан был чрезвычайно горд и доволен:
– Как? Теперь мы сами себе хозяева! С бомбилами покончено…
– Боже, боже… – Белла была шокирована. – Ты купил машину! А права?
– Чьи? Мои? Есть у меня права. Только я раньше не любил ездить. А теперь у меня есть ты.
– Странная логика…
– Ничего не странная! – возмутился Африкан. – Ты вон на днях жаловалась, что тебе керамику для Сердюковой перевезти не на чем… С каким-то хмырем на «Газели» пыталась договориться, пока я его не послал… И где ты только этого уголовника нашла?.. Зато теперь мы все сами перевезем!
Белла покупке машины не просто обрадовалась – девушка возликовала! Машина – это значит Африкан не будет пить. Совсем. Это спасение… А когда Африкан тонко намекнул Белле, что, в принципе, он не против, если она сдаст на права и сама сядет за руль, Белла разыграла целый спектакль.
Сказала, что для вождения она совершенно не приспособлена, что движение в Москве ужасное и только сильный, владеющий собой мужчина (Африкан) может справиться с этой сложной задачей.
Африкан был вынужден согласиться.
Его любовь, его привязанность немного пугали Беллу, но вместе с тем она сама любила Африкана не меньше. Возможно, даже больше. Она сама себе поклялась, что сделает все для того, чтобы Африкан был счастлив и здоров.
Она постаралась умерить свои траты и не использовала доверенную кредитку всуе.
Она постоянно придумывала какие-то маленькие хитрости, чтобы подчеркнуть важность и нужность Африкана, его мужские и человеческие достоинства.
И – его достоинства как профессионала. Здесь, пожалуй, надо рассказать подробнее.
Белла с самого начала своего знакомства заметила, что Африкан находится в творческом кризисе, что ли… Он успешно писал и продавал свои сценарии, в нем нуждались киностудии, с его мнением считались, но Африкан был недоволен тем, что он – автор мелодрам, и только. Его безусловно считали асом слезоточивых романтических сериалов, но вряд ли кто-то поручил бы ему полнометражный серьезный фильм.
Тому подтверждением была история с Юрием Поповым, учеником Африкана. Африкан буквально корчился в адовых муках: как это так – никому не известный сценарист вдруг посмел его переплюнуть!.. У Попова купили сценарий исторической драмы! Двадцать миллионов на съемки из госбюджета!
Африкан не бесился бы так, если бы в сценарии Попова имелись хотя бы проблески интересного кино. Пожалуй, это была не зависть даже по отношению к везунчику Попову, а некое разочарование в самом процессе кинопроизводства… Африкан стал злиться на своих зрительниц, ругал их почем зря – «любительницы розовых соплей», «тупые коровы», и даже позволял себе более сильные выражения.
Беллу это не могло не беспокоить – она видела, как эта злость разрушает ее возлюбленного. Она не могла дать ему совета, как выйти из заколдованного круга мелодрам, как пробиться на большой экран, как сделаться серьезным автором, классиком… Но что же делать?
И тогда Белла снова напомнила ему, как она с сестрой смотрела мелодраму «Навсегда твоя» – там, еще в Ирге. Каким утешением, какой волшебной сказкой показался им этот фильм…
А ведь сколько женщин еще (по всей огромной стране и даже за рубежом!) посмотрели эту мелодраму и тоже плакали, смеялись, сочувствовали ее героям…
– Не надо рваться в классики при жизни, – сказала Белла Африкану. – Ты делаешь женщин счастливыми, ты даришь утешение, ты веселишь. Не надо стремиться обессмертить свое имя, просто дай людям счастье! «Честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой…» – в конце своей речи выдала Белла.
И именно эти слова – про «сон золотой» – вдруг совершили чудо. Африкан моментально успокоился! Всю злость с него как рукой сняло.
А на следующий день он признался Белле, что придумал новую историю об очередной Золушке, от которой «все бабы рыдать будут!». На этот раз он произнес слово «бабы» без сарказма. Почти с нежностью.
Словом, они – Африкан и Белла – помогали и поддерживали друг друга, как могли.
Возможно, кому-то со стороны их отношения показались бы странными и нелепыми, смешными – но только так, полностью растворяясь друг в друге, Африкан и Белла чувствовали себя счастливыми…
* * *
Середина июля. Тимур дежурил возле Дома художника уже третью неделю.
Он уже не бесился, не сомневался в себе и в правильности того, что делает, он просто ждал.
Сидел на лавочке, в теньке, под деревьями, пил минералку из бутылки. Потом совершал небольшой променад вокруг, заглядывал иногда, на всякий случай, и в парк скульптур, который находился рядом… Возвращался обратно. В обед съедал бутерброд. После девяти вечера отправлялся на съемную квартиру.
Тимур точно знал, что рано или поздно увидит здесь Беллу, но сам момент этой встречи он представить не мог. Что он скажет ей? Что она ответит?
Тимур так долго искал свою невесту, так долго ждал встречи с ней, что его желание увидеть Беллу превратилось в наваждение. Он должен ее найти – и все тут. А что будет после того – один бог знает…
