– А это очень важно, кто она такая?
– Важно то, что у меня долго не было подруги. Довольно вам этого? – Я смотрю на него с яростью.
– А почему так?
– Не знаю. Потому что я замужем. Сами посудите.
– Итак, эта подруга…
– Дайана…
Доктор П. предостерегающе поднимает руку:
– Меня интересует только имя.
– Что здесь происходит? Встреча анонимных алкоголиков?
– Это как вам будет угодно представить, Сесилия. Ну хорошо, Дайана. – Доктор П. записывает имя на листочке и подчеркивает его.
– Вы НАВЕРНЯКА знаете, кто она! – кричу я. – Черт возьми, это Дайана Мун! Разве вы не читаете светскую хронику? О нас пишут уже две недели. О том, что мы всюду бываем вместе.
Доктор П. посасывает кончик карандаша.
– Я не читаю светскую хронику, – говорит он задумчиво.
– Да ладно вам, доктор, все ее читают, – говорю я, скрещивая на груди руки и раскачивая ногой в бежевой шелковой туфельке от Маноло Бланика.
Эти совершенно непрактичные туфли за четыреста пятьдесят долларов мы с Дайаной купили два дня назад, когда пустились в загул по магазинам. Я выбрала эти туфли, и Дайана сказала, что мы должны купить одинаковые, потому что мы сестры. Потом это подтвердилось тем, что у нас оказался один и тот же размер: девятый.
– У меня хороший вкус, – внезапно бросаю я. И доктор П., вероятно, освобождаясь от страха быть мной покалеченным, послушно соглашается:
– Да, так и есть. Ведь это одно из ваших отличительных качеств. Разве не так? Хороший вкус. Возможно, это одна из причин, по которым Хьюберт женился на вас. – Он смотрит на меня; я не свожу с него глаз, и он, запинаясь, продолжает: – То есть… ведь это одна из причин, по которым такие мужчины, как Хьюберт, женятся, не так ли? Им нужны женщины с хорошим вкусом, чтобы они могли достойно одеться для… благотворительных вечеров… и украсить дом… в Хэмптоне… или нет, возможно, это уже в прошлом… Кажется, я что-то слышал или читал… и, замечая ваши предпочтения, люди…
Тут я откидываюсь на спинку кресла и закрываю глаза.
Я думаю о том, что бы сделала на моем месте Дайана.
– Знаете что, доктор П.? – спрашиваю я.
– Что?
– Идите вы в задницу! – говорю я и выхожу из кабинета.
VII
Сегодня утром я просыпаюсь и говорю Хьюберту:
– Как думаешь, санакс разрешен законом?
Он в ванной комнате, бреется и спрашивает оттуда:
– А что?
– Ну, я не хочу никаких неприятностей с таможней, когда поеду во Францию, – говорю я просто потому, что мне нравится капать ему на мозги.
У него становится такое усталое лицо, какое преимущественно и бывает вот уже две недели, с тех пор как я сказала ему, что уеду. Он отвечает:
– Не думаю, что тебе стоит волноваться по этому поводу. Ты же знаешь, если будут какие-то проблемы, ты всегда можешь позвонить моему отцу.
– Ну да, – соглашаюсь я весело, хотя для веселья нет никакой причины, – я просто обожаю звонить в замок.
Он проходит мимо меня. Задирая кверху подбородок, застегивает пуговицу на рубашке, завязывает под воротничком галстук.
Я вижу в его глазах болезненное выражение, словно у побитой собаки, и на мгновение я чувствую себя так, будто кто-то штопором пронзает меня насквозь, но тут же напоминаю себе, что ему ДОЛЖНО быть плохо.
Ведь у него есть любовница.
И между прочим, я не собираюсь больше поднимать эту тему.
Ибо «по делам их узнаете их».
Я беру на руки Мистера Смита, который вообще-то еще спит, целую его в макушку и спрашиваю игриво:
– Как думаешь, Мистер Смит будет по мне скучать?
– Наверное, – отвечает бесстрастно Хьюберт и не добавляет положенное в таких случаях «я тоже».
О Боже. Что будет дальше?
– Ну, пока, – говорит он. – Мы сегодня запускаем два новых проекта, так что я вернусь поздно.
– Да ради Бога, – изображаю безразличие я.
Он вымученно улыбается, и мне вдруг становится больно. Он хочет развестись со мной.
Он хочет избавиться от меня так же, как избавился от своей первой жены.
Анастасия.
Мне неприятно даже само это имя.
Она тоже была чокнутая.
Но, напоминаю я себе, вообще-то он с ней не разводился. Брак просто признали недействительным. Они оба были совсем еще дети, и все говорили, что она – исчадие ада. Испорченная маленькая злючка из аристократической европейской семьи, она, возможно, училась в той же самой закрытой швейцарской школе, что и сестрички С., и до сих пор исправно появляется в безнадежно обветшавшей колонке «Сплетни Сьюзи». Ее имени там всегда сопутствует титул «бывшая жена принца Хьюберта Люксенштейнского», хотя это фактически неверно, ведь если их брак признали недействительным, значит, они НИКОГДА не были женаты.
Когда я только вышла замуж за Хьюберта и это отвратительное имя с оскорбительным для меня уточнением стало появляться в газетах, я с опаской указала на это мужу и спросила: «Разве ты не можешь ничего с этим сделать?» И он ответил, в первый раз испуганно, а в седьмой или восьмой – весьма раздраженно: «Я с ней больше даже не разговариваю. Вот уже шесть лет как не разговариваю». Но мне, конечно, этого было недостаточно, и я целыми часами не могла выбросить из головы чертову Анастасию. Ну и конечно, думая о ней сейчас, когда я иду на обед с Д.У., я не могу не помучить себя и не пройти мимо магазина «Ральф Лорен».
Ведь именно здесь я видела Анастасию около семи лет назад. В бутике «Ральф Лорен» на третьем этаже. Вообще-то я там работала, хотя сейчас мне трудно в это поверить, но в то время, помнится, у меня не было выбора. Моя мать вдруг занялась живописью, отец прожигал жизнь в Париже. Обо мне все забыли (впрочем, я внутренне была к этому готова), и мне ничего иного не оставалось, кроме как стать продавщицей в магазине Ральфа Лорена. Платили здесь мало, но на одежду давали семидесятипроцентную скидку.
Работа моя в основном состояла в том, чтобы аккуратно упаковывать свитеры, в чем я так никогда и не наловчилась. Другие девушки, которые проработали здесь шесть месяцев или около года, всегда подсказывали мне, как лучше упаковать свитер, поэтому меня и не уволили. Как будто я из-за этого переживала. И вот однажды днем, когда я сражалась с розовым кашемиром, появилась Анастасия. Со своей подругой. Я сразу узнала ее.
Она была миниатюрная, темноволосая, с огромными карими глазами. Анастасия была потрясающе, сногсшибательно красива и знала это. Она прищелкнула пальцами и направилась ко мне.
