Он захватил с собой газету и отправился в интернет-кафе на Астор-Плейс. Порывшись в Сети, он нашел все, что хотел, и зарегистрировал электронный адрес на имя Крейга Акио. Потом сочинил письмо о том, что он, Крейг Акио, видел крест в доме Сэнди Брюэра. Это письмо Пол отправил тому журналисту, который написал материал в The New York Times. По привычке он перечитал свой текст, остался доволен и нажал кнопку «Отправить».
Шагая по суетному даже в выходной день Бродвею, Пол впервые за несколько дней чувствовал себя спокойно. Входя в дом номер один, он с ухмылкой подумал, что в век информационных технологий никто ни от чего не застрахован. Никто, кроме него, — по крайней мере пока.
Глава 17
Билли Личфилду апрель принес не только весенние ливни, но и изнуряющую зубную боль. Отвратительная по года усугублялась хождениями к зубному врачу, и этому не было видно конца. К стоматологу его погнало превращение тупой боли в боль совершенно невыносимую. Рентген показал, что у него не в порядке сразу два корня. Требовалась немедленная операция. Он замучился ходить к врачу, устал от новокаина, антибиотиков, кашеобразной пищи. Для облегчения боли он глотал викодин.
— Не понимаю! — ныл Билли в кресле дантиста. — У меня за всю жизнь не было кариеса!
Конечно, Билли немного преувеличивал, однако он действительно привык гордиться своими белыми, ровными зубами, а все стоматологические проблемы сводились только к скобам, которые он носил в детстве два года.
Дантист пожал плечами:
— Привыкайте, с возрастом от этого никуда не денешься. Ухудшается обмен веществ, и первыми реагируют зубы.
Это привело Билли в еще более угнетенное состояние — он налег на прозак. Личфилд никогда не был рабом своего организма, и этот новый опыт он находил не только унизительным, но и способным перечеркнуть все его жизненные достижения. Правы философы: все рано или поздно кончается разложением и смертью, которая уравнивает всех.
Однажды, приходя в себя после очередного несправедливого обращения с его челюстью (ему удалили зуб и вкрутили на его место стальной винт, и теперь следовало дожидаться, пока в лаборатории изготовят искусственный зуб), он вздрогнул, услышав стук в дверь.
В коридоре стоял незнакомец в синем костюме от Ralph Lauren. Не дав Билли опомниться, он показал ему свой жетон.
— Инспектор Фрэнк Сабатини, — представился он. — Можно войти?
— Конечно… — Билли был так потрясен, что не мог возражать. Ведя детектива в гостиную, он вдруг спохватился, что принимает его в халате, и представил, как в наручниках бредет в камеру в этом же шелковом клетчатом облачении…
Инспектор открыл ноутбук.
— Вы Билли Личфилд? — спросил он.
Билли думал соврать, но решил, что так будет лишь хуже.
— Да, это я. В чем дело, офицер? Кто-то умер?
— Детектив, а не офицер, — поправил его Фрэнк Сабатини. — Я очень стремился к этому чину, и мне нравится, как он звучит.
— Понимаю вас, — сказал Билли и, желая оправдаться за халат, добавил: — Я, видите ли, отлеживаюсь после визита к стоматологу.
— Сочувствую! Я сам терпеть не могу лечить зубы. — Детектив Сабатини был само радушие. Билли решил, что арестом, пожалуй, пока что не пахнет.
— Не возражаете, если я переоденусь? — спросил он.
— Пожалуйста, я подожду.
Билли ушел в спальню и прикрыл дверь. У него сильно дрожали руки, и потребовалось некоторое время, чтобы сменить халат на вельветовые брюки и шерстяной джемпер. Потом он принял в ванной таблетку викодина и две таблетки ксанакса. Если его ждала тюрьма, он хотел туда отправиться как можно более спокойным.
Вернувшись в гостиную, Личфилд застал детектива за разглядыванием его фотографий.
— Вы знакомы со многими важными людьми, — сказал Сабатини уважительно.
— Да, — кивнул Билли, — я живу в Нью-Йорке давно, уже сорок лет. Успел приобрести друзей.
Детектив кивнул и перешел к делу:
— Вы продаете предметы искусства?
— Это не совсем так. Иногда свожу людей с продавцами, но сам не торгую.
— Вы знаете Сэнди и Конни Брюэр?
— Да, — тихо сознался Билли.
— Кажется, это вы помогали им составлять коллекцию?
— Было дело, — согласился Билли. — Но коллекция уже тогда была почти полной.
— Вам известно о каких-нибудь их недавних приобретениях? Может быть, без участия посредников?
— М-м… — замялся Билли. — Что значит «недавних»?
— Скажем, за последний год.
— Они ездили на ярмарку искусств в Майами. Могли купить там картину. Я же говорю, они уже почти составили свою коллекцию. Я сейчас работаю, причем напряженно, с другой клиенткой.
— С кем, позвольте спросить?
Билли проглотил слюну.
— С Аннализой Райс.
Детектив записал имя и подчеркнул его.
— Спасибо, мистер Личфилд, — сказал он, протягивая Билли визитную карточку. — Если узнаете еще что-нибудь про коллекцию Брюэров, прошу вас со мной связаться.
— Разумеется! — просиял Билли. — Это все? — спросил он, помолчав.
— В каком смысле? — спросил детектив, уже шедший к двери.
— У Брюэров неприятности? Такие приятные люди!
— Еще какие неприятности! — ответил детектив. — Не теряйте мою карточку. Возможно, скоро мы снова к вам обратимся. Всего хорошего, мистер Личфилд!
— И вам всего хорошего, детектив.
Билли запер дверь и рухнул на диван. Потом вскочил, кинулся к окну, осторожно посмотрел в щелку между занавесками на Пятую авеню. В голове у него вертелись всевозможные сценарии вроде тех, по которым снимают дешевые криминальные телесериалы. Ушел ли детектив? Что именно ему известно? Не сидит ли он теперь в какой-нибудь неприметной машине, готовясь следить за Билли? Не появится ли за ним «хвост»?
Следующие два часа он был слишком напуган, чтобы кому-нибудь звонить или проверять электронную почту. Вдруг он выдал себя полицейскому идиотским вопросом «Это все?». Зачем было упоминать Аннализу Райс? Теперь полиция займется ею. Много ли этому детективу известно? Со страху Билли побежал в спальню и проглотил еще две таблетки. Потом улегся на кровать. К счастью, его вскоре сморил сон. Засыпал он с мыслью, что лучше бы больше не просыпаться.
Пробуждение, однако, состоялось — спустя три часа. Залеживаться не позволил сотовый телефон. Звонила Аннализа Райс.
— Мы можем увидеться? — спросила она.
— Господи, коп и к тебе наведался?
— Заходил, когда меня не было. Он сказал Марии, что это насчет Брюэров, спрашивал, знаю ли я их.
— Что она ответила?
