— В его офисе, занималась бумагами, сразу после окончания юридического факультета.
— Ну, тогда вам с нами будет скучно, — засмеялась Конни. — Наши мужчины говорят только о делах, а женщины — исключительно о детях.
— Не слушайте ее, — обратился к Аннализе Билли. — Конни — специалист по современному искусству.
— Это ты научил меня всему, что я знаю, Билли, — напомнила ему Конни. — Моя настоящая любовь — драгоценности. Обожаю блеск, ничего не могу с собой поделать. А у вас есть какая-нибудь тайная страсть, которой вы стыдитесь, Аннализа?
Гостья улыбнулась:
— Пожалуй, моя проблема в том, что я слишком серьезна.
Конни переменила позу, устроившись на шезлонге иначе, и патетически заявила:
— А мой грех в легкомыслии. Я богата и глупа. Но мне нравится так жить!
Билли встал.
— Пойдемте-ка переоденемся к обеду, — предложил он. Аннализа направилась за ним вверх по лестнице. — Конни действительно легкомысленна, — продолжал он. — Но ведь такие деньги у них появились всего семь лет назад. Кроме того, в сердце Конни нет ни грана недоброжелательности. Если вы подружитесь, она может стать для вас полезным союзником.
— А что, мне понадобятся союзники?
— Ну, они никогда не помешают, — улыбнулся Билли.
На лестничной площадке он оставил Аннализу со словами:
— Увидимся за коктейлями. Их подают в восемь на веранде.
Забавный человечек, подумала Аннализа, вернувшись в свою комнату. Словно из девятнадцатого века.
Пол вернулся, когда она принимала душ в кабинке размером с небольшую комнату. Она раздвинула стеклянную дверь.
— Тут есть душ с паром, — сообщила она мужу. — Не хочешь присоединиться? — Пол вошел в душевую, и Аннализа намылила ему грудь. — Видел кедровый шкаф? А подогреватели для полотенец? А кровать?
— Хочешь так жить? — спросил Пол, резко мотнув головой, стряхивая с волос пену.
— В розовом доме за десять миллионов долларов и с Билли Личфилдом в качестве приложения — он будет учить нас, как себя вести, и заодно ознакомит с основами истории искусств?
Выбежав из-под душа, она насухо вытерлась. Пол вышел из кабинки и остановился на коврике, сразу залив его водой. Аннализа вручила мужу пушистое полотенце.
— Да, — сказал Пол. — Почему бы и нет?
— Пол, — начала Аннализа, — неужели мы на пути к превращению в Брюэров? Неужели станем такими же, только капитал наш будет заработан позже?
— Что ты имеешь в виду? — не понял Пол.
— Давно ли у нас появились большие деньги? Шесть месяцев назад? Может, когда капиталу исполнится год, устроим вечеринку в честь дня рождения?
— Что-то я не улавливаю связи.
— Да ладно, — отмахнулась Аннализа. — Просто это еще один парадокс Билли Личфилда. Ерунда.
Примерно в такой же комнате на безбрежной кровати распластался Билли Личфилд, аккуратно сложив руки на груди, чтобы не помять рубашку. Он закрыл глаза, надеясь подремать. В последнее время он постоянно ощущал усталость, но заснуть не мог. Несколько месяцев бессонницы вконец вымотали его. Может, стоит походить к астрологу вместо психотерапевта, выписавшего ему кучу лекарств, подумал Билли. Через несколько минут тревожного ожидания он сдался и достал из сумки пузырек. В нем было несколько маленьких оранжевых таблеток. Билли разломил одну пополам, проглотил половинку и снова лег на кровать.
Через несколько минут пришло долгожданное расслабление — Билли заснул. Он проспал несколько дольше, чем планировал, и пробудился лишь в десять минут девятого.
Поспешно сойдя вниз, он увидел Аннализу, которую со всех сторон обступили мужчины. Простое черное платье без рукавов подчеркивало ее тонкую мальчишескую фигуру, огненно-рыжие волосы рассыпались по плечам. На лице, как и днем, не было косметики, и единственным украшением служили часики с бриллиантами. Подходя к Конни, Билли услышал обрывок разговора.
— Только не говорите, что вы республиканец! — обращалась Аннализа к одному из компаньонов Сэнди. — Если вы молоды и богаты, ваш моральный долг поддерживать демократов!
Билли остановился. Непринужденно ввинтившись в плотное кольцо мужчин, он взял Аннализу повыше локтя и сказал:
— Позвольте вас похитить. Вы уже познакомились с подругами Конни?
Хозяйка и три незнакомые Аннализе женщины сидели на составленных вместе широких коричневых плетеных диванах. Одна из гостий тайком курила сигарету, другие говорили о шопинге в Ист-Хэмптоне. При приближении Аннализы Конни подняла глаза и похлопала по дивану рядом с собой:
— Вот есть местечко. — Указав на курильщицу, представила ее новенькой: — Это Бет. Она закончила Гарвард, да, Бет?
— Гарвардскую юридическую школу, — сказала Бет, быстро затушив сигарету. — А вы? — спросила она Аннализу.
— Джорджтаун, — ответила та.
— Все еще работаете? — поинтересовалась Бет.
— Нет, недавно уволилась.
— Бет уволилась несколько лет назад, — вставила Конни. — И не жалеет.
— У меня нет времени работать, — сказала Бет. — Быть замужем за одним из них, — она показала на группу мужчин, стоявших поодаль, — это работа на полную ставку.
— Главное — дети, — поправила Конни. — Хочется видеть, как они растут, жалко упустить даже минуту.
В девять часов всех пригласили к столу. Гостей обслуживали молодой человек и девушка, одетые в черное, — видимо, студенты, подрабатывающие в летние каникулы. Аннализу посадили между Билли Личфилдом и Сэнди Брюэром — почетное место, рядом с хозяином.
— Вы бывали в Андах? — спросил Сэнди. Бет, сидевшая напротив, тут же встряла в беседу, затеяв оживленную дискуссию о том, как Анды стали «новой Новой Зеландией». Разговор перешел на ярмарку искусств Бильбао, благотворительное мероприятие, в пользу которого Сэнди пожертвовал миллион долларов, и на лучший аукцион вин в мире. После ужина начались бесконечные партии в пул в библиотеке — ее стены были обшиты дорогим деревом. Хозяин дома и другие мужчины курили сигары, слегка опьянев от превосходного вина и редкого сорта шампанского. Играя с Полом, Билли вдруг повысил голос, перекрыв шум в зале:
— Ну, заработаешь ты кучу денег — горы денег, Анды денег, больше, чем можешь себе представить, а что изменится? Будешь вкалывать как раньше, а то и больше, не в силах остановиться, а однажды оглянешься и поймешь: единственная перемена — это переезд в Нью-Йорк. Тогда ты задашься вопросом, за каким чертом нужно тратить на это жизнь…
Все разговоры стихли. В воцарившейся тишине раздался голос Конни Брюэр, пропевшей на одном дыхании:
— Ну вот, опять мужчины за свое. Только и слышишь — переезд, переезд, жилье, жилье, ничего, кроме жилья.
Гости с облегчением вздохнули. Тут же кто-то спохватился, что уже поздно, два часа ночи, и все разошлись по комнатам — спать.
