Это она знала и без него. Ведь все происшедшее было просто чудовищной ошибкой!
Она взяла трубку, думая, что это опять Селден. Но звонила Венди Пикколо.
— Будьте добры Селдена, пожалуйста, — раздался ее обманчиво сладкий голосок, который Джейни тут же узнала.
— Селден на работе, — ответила она. Казалось бы, это и так должно было быть понятно. Но Венди не положила трубку.
— Это Джейни? — спросила она.
— Да, — строго ответила Джейни. Кто еще, кроме нее, это мог быть?
— Вообще-то, — сказала Венди немного виноватым тоном, — я хотела поговорить с вами, узнать, как вы там…
Джейни сразу в нее вцепилась, как коршун хватает когтями кролика в поле: никто до сих пор не интересовался ее состоянием, все волновались только из-за того, как ее трудности повлияют на них самих.
— Настоящий кошмар! — крикнула она. — У входа собралось не меньше ста фотографов, вот я и торчу в четырех стенах. С ума сойти! Вся эта шумиха, звонки… А хуже всего то, — она в тридцатый, наверное, раз за день подошла к окну посмотреть в щель между занавесками на толпу фотографов на другой стороне улицы, — что все сплошное вранье! Никто не понимает, что сценарий-то я написала…
— Конечно, написали! — поддержала ее Венди, с праведным гневом вступаясь за женщину, обиженную мужчинами, как обычно и происходит среди женщин. По ее мнению, важны были даже не факты, а моральная сторона дела. — Если и не написали бы, какая разница? Преступник-Комсток, а не вы или какая-нибудь из других женщин.
«Другие женщины…» Про них Джейни уже забыла. Кто они? Девушки по вызову, официантки, начинающие актрисы… Раньше о них никто не слышал. Они не знаменитости, их фотографии не помещают день за днем на первой странице «Нью-Йорк пост»…
— Дело в том, что они сценариев не писали, — сказала Джейни. — Пресса же объединяет меня с ними.
— Все из-за того, что вы красивы и известны, — подхватила Венди. — Без вас, Джейни, это не превратилось бы в сенсацию.
Джейни была с ней полностью согласна, о чем тут же сказала.
К некоторому удивлению Джейни, на следующий день Венди опять позвонила. По ее словам, она беседовала с другими актерами, занятыми в «Трамвае», и все они считали Джейни трагической фигурой, совсем как Истер Принц в «Алой букве». Джейни не читала книгу, но видела фильм с Деми Мур и с готовностью согласилась с лестным суждением. Еще Венди рассказала о чьем-то предложении носить из солидарности с ней майки с надписью «Модельная проститутка». Джейни встретила это сообщение смущенным смехом, хотя ей понравилось, что о ней думают, понравилось даже то, как Венди назвала свой спектакль просто «Трамваем», словно считала Джейни коллегой.
Сейчас Джейни сидела на подлокотнике диванчика с ситцевой обивкой в цветочек и от скуки болтала ногами. Традиция женской дружбы требовала, чтобы они с Венди вели каждый день практически те же разговоры.
— Торчать весь день дома — такая скука! — ныла Джейни.
— Я знаю, Джейни! — сочувствовала ей Венди. — Но помяни мое слово: совсем скоро тебе придется прервать свое заточение.
— Не могу! — Джейни уныло вздохнула. — Селден меня убьет. Он даже не позволяет мне подходить к окну.
— Что он собирается делать дальше? — спрашивала Венди в пятнадцатый, наверное, раз. — Он с тобой разведется? Хотел бы — уже развелся бы.
— Наверное, ты права, — отвечала ей Джейни со вздохом.
— Зачем тебе сидеть взаперти? — в который раз недоумевала хитрая Венди. На самом деле ей тоже поднадоел этот разговор. Ей хотелось событий, хотелось, чтобы у Джейни появилось о чем ей поведать, а она могла поделиться услышанным с другими актерами труппы, не говоря уж о прочих знакомых.
— Может, нам куда-нибудь сходить вместе? — Предложив это, Джейни тяжко вздохнула: она не надеялась, что это осуществимо. Как и Венди, она хитрила: знала, что если ее увидят с Венди Пикколо, которую пресса носила на руках, то это поправит ее пошатнувшееся положение.
— Обязательно сходим, уже скоро. — Выполнять свое обещание Венди не собиралась, во всяком случае, в ближайшем будущем. Одно дело — болтать с модельной проституткой (как теперь называли Джейни за спиной ее знакомые и сама Венди) по теле фону, и совсем другое — появляться в ее обществе. Она не так глупа, да и агент ее убьет…
Но оскорблять Джейни ей пока не хотелось; рано или поздно кто-нибудь снимет фильм о жизни Джейни, в котором Венди была не прочь сняться, поэтому она добавила:
— Ты же знаешь, мне этого очень хочется, но пока я не могу. Вот месяца через полтора, когда мы перестанем играть пьесу…
— Я хочу сходить посмотреть, как ты играешь, — заявила Джейни.
Обязательно приходи! Вместе с Селденом.
— Если бы я сумела доказать, что написала сценарий! — воскликнула Джейни, возвращаясь к любимой теме. На это Венди ответила так, как отвечала всегда, когда вставал вопрос о загадочном сценарии:
— Так возьми и представь его!
— Не могу! Я же говорила: он в моей старой квартире, а я не могу покинуть отель.
— Можешь дать мне ключи. Я за ним схожу…
— Ты его там ни за что не найдешь, — отвечала Джейни с глубоким вздохом. — Там такой кавардак! Ты же знаешь, я ее сдавала некоему Зизи, игроку в поло, а он оказался ужасным неряхой. Я даже не уверена, что сама его найду, что он вообще там… Больше всего боюсь, что забыла его в коттедже, который снимала два года назад в Хэмптоне…
— Я знаю. Но все равно…
— К тому же я его не представляла на студию, — продолжила Джейни похоронным тоном. — На нем нет даты. Как я докажу, что не написала его потом, после того, как меня стали обвинять… — «Плюс к другим причинам», — мысленно добавила она.
— Наверное, ты права, — пробормотала Венди. Все это уже надоело ей до чертиков.
Но, прощаясь, женщины пообещали друг другу, что еще созвонятся.
Джейни лягнула от злости ножку кофейного столика. Может, дать Венди ключ от квартиры, где должен лежать сценарий, пусть поищет?.. Никакого сценария, конечно, нет, не называть же сценарием несчастные тридцать страниц. Однако послав Венди на поиски, она подкрепит свою версию, что он все-таки существует. Джейни представила, как Венди рассказывает труппе «Трамвая»: «Она отправила меня его искать. Не будь сценария, зачем бы ей это делать?»
Однако Джейни решила, что посылать Венди в квартиру слишком рискованно. Вдруг она найдет сценарий? Нет, ее принцип в эти дни — осторожность и еще раз осторожность. Она встала и опять подошла к окну, чтобы незаметно посмотреть в щель. На посту остались всего три фотографа, переминавшихся с ноги на ногу от холода, самые презренные из папарацци, с которыми даже в школе не желали иметь дела их соученики. С каждым днем их становилось меньше на три-четыре человека, и теперь ситуация несравненно улучшилась, ведь в день ее возвращения из Парижа сюда сбежалось с полсотни фотографов. Полиция была вынуждена поставить синие заборчики, но даже это не шло ни в какое сравнение со сценой в аэропорту…
