Уолт переворачивает гамбургер, накрывает его сложенным пополам ломтиком сыра, распаковывает булочку, отделяет верхнюю половинку от нижней и кладет возле гриля.
— Положить тебе перец и лук?
— Конечно.
Я хожу вокруг, держа в руках бутылочки с перцем и горчицей. В конце концов, совесть начинает меня мучить так, что я больше не выдерживаю:
— Уолт, я должна тебе кое-что рассказать. Это ужасно, и тебе наверняка захочется убить меня, но я тебя прошу, не надо, ладно?
Уолт кладет гамбургер на нижнюю половинку булочки.
— Дай-ка я догадаюсь. Мэгги беременна?
— Что, правда, что ли? — спрашиваю я. Эта новость шокирует меня.
— Откуда мне знать? — говорит Уолт, перезакладывая чизбургер на пластиковую тарелку и пододвигая ее мне.
Я, не отрываясь, смотрю вниз на чизбургер.
— Уолт, я знаю.
— Значит, она беременна, — говорит он с некоторым облегчением, словно для него этот факт всегда был, более или менее очевидным.
— Не о Мэгги, — разуверяю его я, откусывая кусочек от чизбургера. — О тебе.
Уолт вытирает тряпкой стойку:
— Могу тебя заверить, я не в положении.
— Перестань, Уолт.
Я замешкалась, не зная, как продолжить. Чизбургер я держу в руках перед собой, как щит. Я должна рассказать ему, немедленно.
— Не бесись только, пожалуйста. Ты так странно себя вел. Я думала, у тебя неприятности. А потом еще Себастьян…
— Что Себастьян? — спрашивает он сурово.
— Сказал, что видел тебя в этом месте. А потом Мышь и я, в общем, мы проследили за тобой.
Ну вот, я сказала это. А про то, что с нами была Мэгги, не расскажу. Может быть, потом. После того как он переварит то, что я уже рассказала.
Уолта разбирает нервный смех:
— И что же вы видели?
Мне так приятно видеть, что он не разозлился. Я откусываю еще кусочек от чизбургера.
— Тебя, — говорю я с полным ртом. — И Рэнди Сэндлера.
Он застывает, потом резко, через голову снимает фартук.
— Прекрасно, — говорит Уолт с горечью. — И кто еще, кроме вас, знает об этом?
— Никто, — заверяю я. — Мы никому ничего не рассказывали. И не будем, потому что это твое личное дело.
Уолт швыряет фартук в раковину и убегает через дверь в задней части кухни.
Я вздыхаю. Может ли сегодня приключиться что-то еще более гадкое?
Хватаю пальто и бегу за ним. Он стоит у задней стены ресторана и пытается прикурить сигарету.
— Уолт, прости.
Он качает головой, делая глубокую затяжку, потом долго держит дым в легких и медленно выпускает.
— Все равно все бы всплыло, — говорит он, делая еще одну затяжку. — Хотя я хотел сохранить это в тайне, пока не уеду в колледж и от отца.
— А зачем? Что он тебе сделает?
— Закопает. Или отправит к одному из тех врачей, в чьи задачи входит вправлять людям мозги. А может быть, к священнику, который станет рассказывать, какой я грешник. Забавно, да?
— Я чувствую себя отвратительно.
— Да почему ты себя должна чувствовать плохо? Ты же не лесбиянка, — говорит Уолт, снова глубоко затягивается и смотрит в небо.
— В принципе, это не будет для него таким сюрпризом. Он и так зовет меня гомиком и педиком, а еще за спиной он меня любит называть неженкой.
— Твой отец?
— Да, Кэрри, мой отец, — отвечает Уолт, давя окурок ногой. — Да пошел он, — внезапно продолжает он. — Он все равно не заслуживает уважения с моей стороны. Если ему будет стыдно, это его проблемы.
Уолт смотрит на часы и говорит:
— Я так понимаю, на дискотеку ты возвращаться не собираешься.
— Я не могу туда пойти.
— Рэнди скоро за мной заедет. Мы с ним кое-куда собираемся. Хочешь с нами?
Через несколько минут появляется Рэнди на своем тюнингованном «Мустанге». Оли о чем-то переговариваются приглушенными головами, потом Уолт машет мне, чтобы я залезала в машину.
Через десять минут мы уже на шоссе 91, я сижу, с трудом умещаясь на маленьком заднем сиденье. Играет громкая музыка, и у меня никак не укладывается в голове, что я еду на прогулку с Рэнди Сэндлером, настоящим мужчиной и бывшим защитником школьной футбольной команды, и Уолтом, моим другом и его парнем. Мне казалось, я достаточно знаю о людях, но, выходит, это не совсем так, Мне еще нужно многому научиться, и меня радует такая перспектива.
Куда мы едем? — спрашиваю я, стараясь перекричать музыку.
— В город «Н».
— Провинстаун?
— Да, приходится ехать в соседний штат, чтобы проводить время вместе, — отвечает Рэнди. — Вот фигня, правда?
Да уж. Провинстаун находится в самом конце полуострова Кейп-Код, от нас не менее часа езды. Наверное, мне не стоило с ними ехать. Будут проблемы. Но я вспоминаю о Себастьяне и Донне ЛаДонне и о других обстоятельствах своей жалкой жизни и думаю — какого черта? Я всегда стараюсь поступать правильно, и куда меня привело это стремление?
Никуда.
— Тебя устраивает Провинстаун?
— Да, меня все что угодно устраивает.
— Значит, этот Себастьян Кидд танцевал с твоим злейшим врагом? — кричит Рэнди, заглушая музыку.
— Да, — в ответ мне приходится в буквальном смысле орать, чтобы он меня слышал.
— Он, кстати, видел нас у Чаки, — сообщает Уолт Рэнди.
— Может, он тоже гей? — кричу я.
— О, я, кажется, знаю этого парня, — заявляет Рэнди, кивая Уолту. — Такой высокий, волосы светлые. Выглядит как мальчик из рекламы Ральфа Лорена?
— Точно, он! — подтверждаю я.
— Он прикольный, говорит Рэнди. — Но не гей. Я видел, как он брал в прокате порнофильм. «Сиськи» или что-то в этом роде.
Порнофильм? «Сиськи»? Да кто же такой этот Себастьян?
— Отлично! — кричу я.
— Забудь этого ублюдка! — орет Рэнди. — Скоро увидишь две сотни парней, которые будут тебя просто обожать.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Уравнение со случайными величинами
— Кэрри? — зовет меня Мисси.
— Проснись! — кричит Доррит мне в ухо.
Я со стоном просыпаюсь, стараясь прогнать остаток сна, в котором мельтешат танцующие и вертящиеся мужские бедра.
— Кэрри? Ты жива?
— Ну, так, — отвечаю я, чувствуя, что меня мутит.
— О-хо-хо… — произносит Доррит, когда я сбрасываю одеяло.
