Он не находит ничего удивительного в этой истории.
— Я знал несколько писателей, — хитро говорит он. — Отказ — это часть процесса. По крайней мере, вначале. Множество писателей даже не публикуются, пока не напишут две-три книги.
— Правда? — Я чувствую прилив сил и надежд.
— Ну, конечно, — со знанием говорит он. — В издательском деле полно историй о рукописи, которую отвергли двадцать издателей, пока кто-то не рискнул и не превратил ее в настоящий бестселлер.
Это же моя история: я выдаю себя за самую обычную девушку, но где-то внутри меня живет звезда, которая ожидает, пока кто-нибудь даст ей шанс.
— Эй, — говорит он. — Если хочешь, я бы с удовольствием почитал что-нибудь, что ты пишешь. Может, я смогу помочь.
— Ты? — изумленно спрашиваю я. Никто никогда не предлагал мне помощь. Никто не поддерживал меня. И тут я смотрю в большие карие глаза Джорджа и тону в них от нежности и благодарности. Он такой милый. И, черт побери, я хочу попасть в эту летнюю школу, жить «в Сити», ездить в гости к Джорджу и слушать львов в Центральном парке. Я вдруг хочу, чтобы мое будущее стало реальностью.
— Разве было бы не здорово, — если бы ты была писателем, а я редактором в «Нью-Йорк Таймс»?
Да! Я хочу кричать. Осталась только одна проблема: у меня есть парень. Я не могу позволить себе обманывать Джорджа, поэтому должна прямо сейчас все ему рассказать. Иначе получается нечестно.
— Джордж, я должна тебе кое-что сказать…
Я уже собираюсь раскрыть свою тайну, когда к нашему столику с хитрым выражением липа подходит Айлин.
— Кэрри, — говорит она, — тебе звонят.
— Мне? — взвизгиваю, я, переводя взгляд с Джорджа на Айлин. — Кто мне может звонить?
— Тебе лучше пойти и узнать.
Джордж приподнимается, когда я встаю из-за стола.
— Алло? — говорю я в трубку. У меня дикая мысль, что это Себастьян. Он выследил меня, узнал, что я на свидании с другим парнем, и он в ярости. Вместо этого я слышу голос Мисси.
— Кэрри? — спрашивает она таким ужасным голосом, что я сразу представляю, что отец или Доррит убиты. — Тебе лучше прямо сейчас вернуться домой.
У меня подгибаются колени.
— Что случилось? — спрашиваю я севшим голосом.
— Доррит. Она в полицейском участке.
Мисси делает паузу, прежде чем сообщить самое страшное:
— Ее арестовали.
— Не знаю, как вы, — говорит незнакомка, запахивая старую, шубу, надетую поверх шелковой пижамы, — но с меня достаточно. Баста. Эта девчонка мне все нервы вымотала.
Мой отец сидит рядом с ней на пластиковом стуле и качается.
— Мы так долго хотели девочку, — продолжает женщина, часто моргая. — У нас было четверо парней, но нет, нужна была еще девчонка. Затем она родилась. И вот сейчас я думаю, что лучше бы она так и не появилась на свет. Не важно, кто что говорит, с девочками определенно больше проблем, чем с мальчиками. У вас есть сыновья, мистер…
— Брэдшоу, — резко отвечает отец. — И нет, у меня нет сыновей, только три дочери.
Женщина качает головой и похлопывает моего отца по колену.
— Бедняга, — говорит она. Это, вероятно, мать печально известной курением марихуаны подруги Доррит — Шэрил.
— Кто знает, — говорит мой отец и вместе со стулом отодвигается от нее подальше. Его очки сползли на кончик носа. — В целом, — замечает он, пускаясь в одну из своих теорий о детском воспитании, — предпочтение родителями детей одного пола над другим часто приводит к прирожденной неполноценности менее любимого ребенка…
— Папа! — говорю я, бросаясь к нему с помощью. Он надевает очки на место, встает и распахивает объятия:
— Кэрри!
— Мистер Брэдшоу, — говорит Джордж.
— Джордж.
— Джордж? — Мать Шэрил встает и начинает хлопать глазами, как бабочка крыльями. — Я Кони.
— Ага. — Джордж кивает головой, как будто это имеет какое-либо значение.
Кони уже льнет к руке Джорджа:
— Я мать Шэрил. И на самом деле, она не такая уж плохая девочка…
— Уверен, что это так, — вежливо говорит Джордж.
О господи. Мать Шэрил флиртует с Джорджем? Я жестом предлагаю отцу отойти. Я вспоминаю о маленькой трубке для курения марихуаны, которую нашла внутри мистера Панды.
— Это из-за… — Я не могу себя заставить произнести слово «наркотики» вслух.
— Из-за жвачки, — устало отвечает отец.
— Жвачки? Ее арестовали за то, что она украла жвачку?
Должно быть, это ее третий проступок. Ее уже дважды ловили за воровство в магазине, но полиция ее отпускала. На этот раз ей не так повезло.
— Мистер Брэдшоу? Я Чип Марон, офицер, который арестовал вашу дочь, — говорит молодой человек в униформе.
Марон — коп из коровника.
— Я могу увидеть свою дочь, пожалуйста?
— Мы должны взять у нее отпечатки пальцев. И сделать фото.
— За воровство жвачки? — не сдерживалось я.
Отец бледнеет:
— Против нее возбудят уголовное дело? Моя тринадцатилетняя дочь будет проходить по делу как обычный преступник?
— Таковы правила, — говорит Марон.
Я подталкиваю локтем отца:
— Извините. Но мы очень хорошие друзья семьи Кэндеси…
— Это маленький город, — говорит Марон, потирая щеки. — Многие люди знают Кэндеси…
— Но Лали практически член нашей семьи, мы знаем их всю жизнь. Так ведь, пап?
— Кэрри, — говорит отец, — ты не можешь просить людей нарушать законы. Это неправильно.
— Но…
— Может, нам стоит позвонить им… как вы говорите, Кэндеси? — предлагает Джордж. — Просто на всякий случай.
— Я гарантирую, что у моей маленькой Шэрил никогда раньше не было неприятностей, — говорит Кони, сжимая руку Джорджа и подмигивая Марону.
Мне кажется, мы таки достали Марона, и он решает позвонить Кэндеси.
— Посмотрю, что я смогу сделать, — бормочет он и снимает телефонную трубку. — Хорошо, — говорит он по телефону. — Да. Без проблем.
Он кладет трубку и свирепо смотрит на нас.
— Общественные работы, — пыхтит Доррит.
— Тебе еще повезло, что ты так легко отделалась, — говорит отец.
Джордж, отец, Доррит и я собрались у нас дома, чтобы обсудить произошедшее. Марон согласился отпустить Доррит и Шэрил с условием, что они предстанут в среду перед судьей, который, скорее всего, предпишет им выполнение общественных работ.
— Надеюсь, тебе нравится собирать мусор, — шутливо говорит Джордж, пальцем тыча Доррит в ребра. Она смеется. Отец велел Доррит идти в кровать, но она отказалась, и теперь они с Джорджем сидят на диване и дурачатся.
