— Кэрри, — говорит он, — это действительно настолько смешно?
— Да, — хохочу я. И меня накрывает новая волна смеха, пока Себастьян смотрит на меня и прикуривает сигарету.
— Держи. — Протягивает он мне ее.
Я поднимаюсь, опираясь о него.
— Это же смешно, ты не находишь?
— Это весело.
— Почему же ты не смеешься?
— Я смеюсь, но мне больше нравится смотреть, как ты смеешься.
— Правда?
— Да. Это делает меня счастливым.
Он обнимает меня, и мы заходим внутрь.
Я веду его на четвертый этаж. Тут мало кто бывает, потому что здесь стоят книги по машиностроению, ботанике и непонятным научным исследованиям, ради которых большинство людей не затрудняют себя преодолением четырех пролетов. В середине зала — старый, покрытый ситцем диванчик. К нему мы и направляемся.
Мы целуемся уже примерно полчаса, когда слышим громкий злой голос:
— Привет, Себастьян. А мне было интересно, куда это ты убежал.
Себастьян лежит сверху меня. Я смотрю через его плечо и вижу Донну ЛаДонну, нависшую над нами, подобно злой Валькирии. Ее руки сложены на груди, подчеркивая пышный бюст. И если бы дыханием можно было убить, я была бы уже мертва.
— Ты отвратителен, — бросает она Себастьяну, пока не переводит внимание на меня: — А ты, Кэрри Брэдшоу. Ты еще хуже.
— Не понимаю, — тихо говорю я.
Себастьян выглядит виноватым:
— Кэрри, прости меня. Я не представлял, что она так отреагирует.
А что же он «представлял», интересно мне. С каждой минутой злость во мне нарастает: завтра утром в школе это станет темой номер один, и я буду выглядеть или дурой, или стервой. Себастьян кладет руку на подлокотник, ковыряя деревянное покрытие обгрызанным ногтем, как будто он смущен происходящим не меньше моего. Возможно, я должна наорать на него, но он выглядит таким милым и невинным, что я не могу этого сделать. Я строго смотрю на него, сложив руки:
— Ты встречаешься с ней?
— Все так запутанно.
— Как?
— Мы с ней не то чтобы встречаемся.
— Это как «я не то, чтобы беременна». Ты либо встречаешься с ней, либо нет.
— Я — нет, но она думает, что да.
И чья это ошибка?
— Разве ты не мог ей сказать, что между вами ничего нет?
— Это не так просто. Я ей нужен.
Теперь с меня точно довольно. Как уважающая себя девушка должна реагировать на такую чушь? Предполагается, что я скажу: «Нет, пожалуйста, ты мне тоже нужен»? И что это за старомодная формулировка — «я ей нужен»?
Он подвозит меня к дому и паркуется.
— Кэрри…
— Я лучше пойду, — резко говорю я.
Что еще я должна делать? Что, если ему больше нравится Донна ЛаДонна и он просто использует меня, чтобы она приревновала? Я выхожу из машины, громко хлопаю дверью и иду к дому. Уже около двери я слышу его быстрые уверенные шаги позади. Он берет меня за руку.
— Не уходи, — говорит он. Я позволяю ему развернуть меня к себе и положить руки на мои волосы. — Не уходи, — шепчет он и наклоняется к моему лицу. — Может быть, мне нужна ты.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Ты не можешь всегда получать то, что хочешь
— Мэгги, что случилось?
— Ничего, — холодно говорит она.
— Ты злишься на меня? — удивляюсь я.
Она останавливается, поворачивается и смотрит прямо на меня, И вот оно — лицо девушки, которое одинаково во всех странах и которое означает: «Я зла на тебя, и ты должна знать почему, я ничего не собираюсь объяснять».
— Что я сделала?
— Что ты не сделала.
— Хорошо, что я не сделала?
— Это ты скажи мне, — говорит она и идет прочь.
Я обдумываю несколько возможных сценариев, что я такого не сделала, но не могу найти ответ.
— Мэгз. — Я следую за ней по коридору. — Прости меня за то, что я не сделала. Но я честно не знаю, о чем речь.
— Себастьян, — огрызается она.
— Эээ?
— Ты и Себастьян. Я прихожу в школу утром, и все о вас знают. Все, кроме меня. И я, предполагается, одна из твоих лучших подруг.
Мы уже около двери в аудиторию, где проводит общешкольное собрание и где мне придется лицом к лицу столкнуться с подругами Донны ЛаДонны и с теми, кто ее друзьями не являются, но очень хотят ими быть.
— Мэгги, — защищаюсь я. — Так уж вышло. И у меня не было времени позвонить тебе, я собиралась рассказать все сегодня утром.
— Лали знала, — говорит она.
— Лали все видела. Мы с ней были в бассейне, когда пришел Себастьян, чтобы встретить меня и проводить домой.
— И что?
— Перестань, Мэгвич. Не хватает еще, чтобы ты тоже злилась на меня.
— Посмотрим. — Она толкает дверь в аудиторию. — Поговорим об этом позже.
— Хорошо, — вздыхаю я, когда она уходит. Я крадусь вдоль задней стены, быстро спускаюсь по лестнице к своему месту, стараясь привлечь как можно меньше внимания, и когда я, наконец, подхожу к своему ряду, то понимаю, что что-то не так. Я проверяю прикрепленную табличку, на которой, как я и ожидала, написана буква «Б», что означается, что я ничего не перепутала. Все в порядке, это мой ряд, вот только мое место занято — там сидит Донна ЛаДонна. Я оглядываюсь в поисках Себастьяна, но его нет. Трус. У меня же нет выбора, и я намерена сама выпутаться из сложившейся ситуации.
— Извини, — говорю я, проходя мимо Сюзи Бэк, которая последние три года каждый день носит исключительно черную одежду, Ральфа Боменски, болезненно бледного парня, чей отец владеет заправочной станцией и заставляет Ральфи работать там в любую погоду, и Эллен Брэк, в которой почти два метра роста, и она всегда выглядит так, словно хочет сжаться в маленький комочек и испариться — сейчас я ее понимаю, как никогда. Следующая на моем пути — Донна ЛаДонна. Ее волосы напоминают гигантский пушистый белый одуванчик, который закрывает всем остальным обзор. Она с большим воодушевлением разговаривает с Тимми Брюстером — это самая долгая беседа между ними, которую я когда-либо видела. Ее голос такой громкий, что его можно расслышать за три ряда.
— Некоторые люди не знают своего места, — говорит она. — А ведь везде существует своя иерархия. Ты знаешь, что происходит с цыплятами, которые лезут за кормом вперед, а не ждут отведенной им очереди?
— Нет, — тихо говорит Тимми. Он заметил меня, но быстро перевел взгляд на более подходящий объект — лицо Донны ЛаДонны.
— Их заклевывают до смерти, — зловеще говорит Донна. — Другие цыплята.
