Отцу Тудор подарил невероятный мобильный телефон с
вкрапленными в него алмазами. Я видел такой аппарат в одном журнале и знал, что
он стоил около восьми тысяч долларов. Салиму Мухтарову достался роскошный
диктофон. Изящный и элегантный. А мне – набор ручек «Паркер», сделанных из
горного хрусталя. Подарки были в стиле Тудора. Он любил дарить дорогие
оригинальные вещи, заставляя людей чувствовать себя его должниками. Нашему
премьеру, который приезжал в гости к отцу Рахимы на юбилей, Тудор достал
какое-то необыкновенное ружье. Премьер – охотник, и ружье ему очень
понравилось. Спустя несколько месяцев я узнал от отца, что ружье стоило около
ста тысяч долларов. Зато Тудор получил право вывезти из страны хлопка на
полтора миллиона долларов и заработал на этом как минимум в пять раз больше
стоимости того подарка. Вот такой ловкий человек. Впрочем, сейчас все такие, в
этом нет ничего удивительного.
Гулсум передавала эти подарки без тени улыбки. Словно просто
выполняла положенный ритуал. Вот так сильно изменилась моя сестра. Раньше она
была другой – веселой, заводной, доброй, ласковой. И зачем ей нужно было
выходить замуж в таком раннем возрасте? После развода у нее почти не было
мужчин. По нашим проклятым обычаям любую женщину будут считать шлюхой, если
после развода она попытается с кем-то встречаться. Не положено. Коли не
получилось с первым мужем, сиди дома и оплакивай свой позор. Выйти замуж во
второй раз можно, но встречаться ни с кем нельзя. Гулсум, конечно, была
современной женщиной, поэтому у нее были двое или трое мужчин. Но все какие-то
ущербные, словно ненастоящие. Каждый со своими недостатками и комплексами. А
потом она встретила Тудора. Конечно, он иностранец, но это лучше, чем наши
мямли. Гулсум встречалась с ним несколько месяцев. Я ее понимал. Тудор
действительно очень нравился женщинам. К тому же в тот момент он был свободен.
Я думаю, моя сестра даже не предполагала, что он сделает ей предложение. Просто
ей было с ним хорошо.
Наши мужчины считают, что с разведенной женщиной можно не
церемониться. Они сразу стараются уложить ее в постель или женятся, чтобы
получить доступ в семью. Так было и с Гулсум. Ее материальное положение
интересовало их гораздо больше, чем она сама. Это было заметно. У нас
разведенная женщина, как товар «второго сорта», товар с гнильцой, который можно
взять по дешевке. Вот такая ущербная психология. А Гулсум не хотела считать
себя человеком второго сорта. И требовала к себе равного отношения. В детстве
мы с родителями жили за границей, а потом она училась в Москве. И конечно,
Гулсум получила совсем другое воспитание и приобрела иные нравственные
ценности. Поэтому она не нравилась нашим мужчинам, они не могли найти с ней
общего языка. Каждый из них считал, что, связываясь с «разведенкой», делает ей
величайшее одолжение. А Гулсум хотела уважения и равноправия. Тудор был
европейцем, и поэтому с ним ей было хорошо. И когда он неожиданно сделал ей
предложение, она с радостью согласилась выйти за него замуж. Я не думаю, что
Тудор не знал, на ком женится. Он наверняка все просчитал. Его устроило и
положение моего отца, и должность моего тестя. Этот человек был бизнесменом и
настоящим прагматиком, но в то же время красивым, ухоженным, богатым
европейцем, который никогда не отнесся бы к Гулсум, как к женщине «второго
сорта», только потому, что она была замужем и это ее второй брак. Такие
глупости не могли прийти в голову человеку, получившему западное воспитание. И
это было главное обстоятельство, устроившее мою сестру.
Раздав подарки, они поднялись наверх. В руках у Тудора был
небольшой чемодан. Я вспомнил про наш багаж и в который раз укоризненно
посмотрел на Рахиму.
Мама почему-то повела Гулсум с мужем не на второй этаж, где
была свободная спальня, а на третий. Может, она не хотела, чтобы Тудор оказался
рядом с Леной. А может, потому, что действительно испугалась непрошеного гостя
и подсознательно старалась устроить своих детей подальше от возможных инцидентов
на первом этаже. Сейчас мне трудно судить, чем мама руководствовалась, но она
привела мою сестру и ее мужа на третий этаж в комнату рядом с нами.
Рахима отправилась на кухню, заявив, что проголодалась.
Иногда я с трудом сдерживаю себя, чтобы не наорать на нее. Она могла бы
спуститься к обеду, а не есть в спальне. Но я промолчал. Пусть делает все, что
ей нравится. В конце концов, сегодня Рождество и каждый волен выбирать
собственный стиль поведения. Вместо того чтобы помочь моей матери, она вела
себя совершенно неподобающим образом. Хорошо, что моя мать все понимает. Другая
свекровь немедленно устроила бы скандал и потребовала бы, чтобы ее невестка ей
помогла. Но моя мать слишком много лет провела за рубежом, чтобы быть
традиционной восточной свекровью. Хотя мы и жили в основном в азиатских
государствах, но в советских посольствах царили свой менталитет и свои правила.
Поэтому в нашей семье основным языком общения был русский, мы учились в
советских школах при посольствах – а там преподавали только на русском языке –
и дружили с детьми наших дипломатов, представляющих всю прежде огромную страну.
Лена подошла к стеллажам и стала разглядывать книги. Меня
так и подмывало спросить: читала ли она хоть кого-нибудь из этих авторов? Или
хотя бы слышала о них? Но побоялся поставить ее в неловкое положение. Ей книги
были не нужны, как и ее мужу. Все правильно, книги – отживающий атрибут тех
советских интеллигентов, которые любили собираться на кухнях и рассуждать о
глобальных проблемах. В посольствах тоже встречались такие «умники». Сейчас они
уже никому не нужны, как и их рассуждения о Сартре и Камю. Их философия
осталась в прошлом веке, когда было модно собирать книги, ходить на премьеры в
театры, читать «толстые» литературные журналы и размышлять над смыслом жизни. Сейчас
книги уже никто не собирает и не читает, нет ни времени, ни желания.
Литературные журналы усохли и выходят на пособия Сороса лишь ничтожными
тиражами, на премьеры в театры ходят миллионеры вроде Салима Мухтарова, которые
спят на спектаклях и не отключают свои мобильные телефоны, но зато в состоянии
заплатить за дорогие билеты. И наконец, все поняли, что главный смысл жизни –
это заработать как можно больше денег, обеспечить свою семью, детей, внуков.
Все остальное – глупая демагогия вырождающихся интеллигентов. Совесть, честь,
достоинство, верность, свобода – стали ненужными понятиями. Деньги – вот в чем
смысл жизни. И похоже, Лена это поняла раньше других.
Мухтаров открыл дверь и долго смотрел на «Хаммер», впуская
холодный воздух в дом. Затем закрыл дверь и запер ее на два замка. Отец опустил
жалюзи на всех окнах первого этажа.
– Хорошая машина, – одобрительно заявил Салим, кивнув на
входную дверь. Он явно имел в виду «Хаммер», на котором приехала Гулсум с
мужем.
– Очень хорошая, – подтвердил мой отец. – В непогоду нужно
ездить только на таких машинах. Но в Лондоне с этими автомобилями большая
проблема.
– Почему? – удивился Мухтаров. – А я как раз хотел купить
себе такой. Какие проблемы?
– В Лондоне создали специальное общество, которое выступает
против появления в городе больших автомобилей, – улыбнулся отец. – Они считают,
что джипы и «Хаммеры» – это машины для сельской местности и им не место на
городских улицах. Требуют, чтобы такие машины не пускали в центр или брали с
них дополнительную плату.
