Неожиданно в коридоре послышались шаги. Это была Лена с ее
плавной походкой пантеры. Такие женщины ходят так, словно отдаются каждому
встречному. Войдя, она улыбнулась, затем подошла к столу и понюхала рюмку
своего мужа.
– Прекрасный коньяк, – сказала Лена, словно всю свою жизнь
пила именно этот напиток.
– Мне его привозят из Парижа, – сообщил мой отец, подходя к
ней.
Мухтаров сидел в глубоком кресле.
– У вас много скрытых достоинств, – двусмысленно заявила
Лена, глядя на моего отца и облизывая губы.
Я едва не вскочил с дивана. Но Мухтаров был увлечен своим
коньяком. В этом доме были специальные бокалы для него – большие и пузатые.
– Хотите коньяка? – предложил Лене отец.
– Попробую, – согласилась она, – плесните немного.
Отец взял пустой бокал и налил в него коньяка. Когда он
передавал ей бокал, их руки соприкоснулись. Лена взяла бокал и хотела сесть в
кресло, напротив своего супруга, но мой отец неожиданно возразил.
– Нет. Садитесь на диван, рядом с Салимом, – попросил он, –
а я сяду в кресло рядом с моим сыном.
Она хищно улыбнулась и опустилась на диван, рядом со мной и
одновременно ближе к креслу, в котором расположился ее супруг. Отец взял свой
бокал и уселся в кресло, стоявшее напротив кресла Мухтарова, оказавшись таким
образом рядом со мной. Окна кабинета выходили в сад. Жалюзи не были опущены,
хотя снаружи уже стало темно.
– Салим рассказывал нам, как вы ему помогали при выборе
дома, – сообщил мой отец.
– А он сказал, что мне сбавили цену? – тут же
поинтересовалась Лена.
– Конечно, сказал, – вмешался Мухтаров. – Ты довела этих
маклеров до белого каления. Если бы ты видела, какими глазами они на тебя
смотрели! Готовы были тебя удавить.
– Вечно я вызываю у мужчин нездоровые чувства, – притворно
вздохнула Лена. – И, между прочим, это были не маклеры, а риелторы. Так
называют тех, кто занимается продажей домов.
– Обычные спекулянты, – отмахнулся Мухтаров, – как их ни
называй. Ты же видела, какие у них жуликоватые глаза. Когда поняли, что мне
действительно нравится этот дом, сразу засуетились. Не знали, как нам угодить,
чтобы мы согласились на эту сделку. А дом продают за восемнадцать миллионов
долларов, бессовестные гады. В прошлом году моим знакомым такой же дом продали
за пятнадцать.
– Инфляция, – улыбнулась Лена, – так часто бывает.
Она была в облегающем ее формы темно-красном длинном платье,
которое выгодно подчеркивало все ее прелести. На ногах – черно-красная обувь и
такая же сумочка в руках. Я подумал, что вместе с бриллиантовым колье, которое
украшало ее шейку, она «стоит» тысяч пятьдесят или даже больше.
– Но согласились продать за семнадцать, после того как Лена
нашла там кучу недостатков, – захохотал Мухтаров.
– Ваше здоровье! – поднял бокал мой отец, и в этот момент
его лицо вдруг исказила жуткая гримаса. Вытянув руку, он закричал: –
Посмотрите, посмотрите в окно! Там кто-то есть.
Я сразу вскочил, чтобы лучше увидеть того, на кого он
показывал, но никого не заметил. За окном было темно, и с моего места ничего не
просматривалось. Отец поднялся и подбежал к окну. Мухтаров, нахмурившись,
быстро оказался рядом с ним. Я тоже подошел к окну.
– Осторожнее, – предупредил отец, – близко не подходи. Мне
не нравится, что здесь появился какой-то незнакомец.
Лена тоже встала, растерянно глядя на нас.
– В доме есть оружие? – деловито спросил Мухтаров.
– Да, – кивнул отец, – в моей комнате. Ильгар, принеси
пистолет.
Я бросился к лестнице, вбежал в родительскую спальню,
схватил коробку и слетел вниз. В кабинете отец зарядил оружие и пошел к выходу.
Мухтаров прошел на кухню и взял там большой кухонный нож, с которым стал похож
на пирата. Мать, не понимая, что происходит, молча двинулась за нами.
– Оставайтесь в доме, – коротко приказал мой отец. – Ильгар,
останься в кабинете вместе с женщинами.
Отец и Мухтаров быстро одевались. Мне пришлось вернуться в
кабинет, но мама не пошла следом за мной. Она вернулась на кухню. Мой отец и
Мухтаров выбежали наружу из большого холла, откуда можно было попасть
одновременно и в сад, и на площадку перед домом. Мы остались вдвоем с Леной.
Она зябко поежилась, глядя на окна. Затем спросила:
– Кто это мог быть? Вы никого не увидели?
– Не знаю. – Мне было неприятно, что отец выбежал в сад без
меня. Хотя он и был вооружен, я все равно беспокоился за него.
Подойдя к окну, я попытался увидеть, что происходит в саду.
– Черт возьми, – вырвалось у меня. – Как включается
освещение в этом саду?
– Понятия не имею. – Лена встала рядом, тоже всматриваясь в
темноту. – Вы что-нибудь видите?
– Не вижу. Наверное, они за деревьями.
Аромат ее парфюма бил мне в ноздри. Лена стояла близко,
очень близко ко мне, но я знал, что должен держать себя в руках. Даже после
того, что я увидел в спальне моих родителей. Когда она наклонилась в мою
сторону, я даже чуть отодвинулся. Лена удивленно и, по-моему, несколько
обиженно глянула на меня.
– Я не кусаюсь, – заявила она, – не нужно меня так пугаться.
– Вообще-то я не из пугливых.
– Тем более. Если вы так боитесь вашей жены, то лучше не
приезжайте вместе с ней туда, где могут быть другие женщины. По-моему, она у
вас очень ревнивая.
Я промолчал. Спорить не хотелось.
– Слышите? – вдруг спросила меня Лена. – Кажется, кто-то
крикнул.
– Пойду в сад, – решительно заявил я. – Не могу ждать.
Может, им нужна моя помощь.
– Оставите нас одних? – Она взглянула на меня так, словно
действительно нуждалась в моей защите. Я опять промолчал. Но я не слышал
никаких криков и ничего не видел.
В кабинет вошла моя мать.
– Что там происходит? – спокойно поинтересовалась она.
Я подумал, что у мамы железные нервы.
– Мы слышали какой-то крик, – сообщила Лена, – но отсюда
ничего не видно. Вы не знаете, как включается свет в саду?
– Не знаю, – ответила мать. – Джапар мне не показывал. И я
сама не спрашивала. А разве в саду есть фонари?
– Там есть освещение, – кивнул я, – но мы не знаем, где его
включить. Может, в подвале? Я спущусь, посмотрю.
– Лучше выйди и помоги отцу, – предложила мать. – С нами
ничего не случится. Иди и посмотри, что там происходит.
