Я знал, что номер оплатит отец, и поэтому промолчал. Разве
можно было предложить Рахиме поехать в какой-нибудь отель попроще? Она ведь
потом два года вспоминала бы, как жила в «клоповнике», даже если это был бы
хороший четырехзвездочный отель. «Отец прав, – подумал я, – нельзя так дальше
жить за чужой счет, рассчитывая, что наши поездки оплатит мой отец или родители
Рахимы».
Отец поднялся из кресла и слегка помассировал левую руку.
– Нужно показаться врачу, – напомнил я ему. – Вдруг тебя
ударили чем-то заразным?
– Мать обработала рану антисептиком, – сообщил он. – Но ты
прав. На всякий случай покажу руку врачу. А завтра мы заедем за вами в отель.
– Обязательно. – Я поднялся следом, оглядывая кабинет. – У
тебя ничего не украли?
– Думаю, что нет. Сейф закрыт, а на столе не было никаких
бумаг. Наверное, вор считал, что здесь живет кто-то из английских лордов, у
которых есть фамильная посуда или драгоценности. Но это не так важно, ты
поменьше об этом думай, а побольше о своих отношениях с Рахимой.
Мы вошли в гостиную. Увидев отца, Рахима умолкла. Она
довольно холодно попрощалась с моими родителями, и мы вышли из дома. Нас ждала
машина моего отца с водителем. По дороге в отель мы молчали. Ехать было совсем
недалеко, минут десять. Уже когда мы свернули к отелю, я спросил у водителя:
– А раньше такие случаи были? Чтобы воры залезали к вам в
посольство?
– Нет, – удивился он. – Никогда такого не было. И в
резиденцию никто не влезал. Наверное, перепутали дома.
Рахима презрительно фыркнула. Машина, объехав вокруг
цветочной клумбы перед зданием отеля, мягко затормозила у центрального входа.
Как только мы вошли в свой номер и закрыли дверь, Рахима начала скандалить,
припоминая все: и неудачный ужин, и мой «глупый» прыжок в окно, и претензии
моей матери, и всю нашу неудачную совместную жизнь. Досталось даже ее отцу,
который был таким идиотом, что выдал ее замуж за такого никчемного типа, как я.
В общем, все как обычно. Я раздевался, наблюдая за ней. Честное слово, она меня
еще волновала. Когда Рахима стянула с себя платье, я, увидев ее в нижнем белье,
вдруг подумал, что вообще-то мне повезло устроиться не так уж плохо. Она
заметила в зеркале шкафа мой вожделенный взгляд и, подойдя к двери спальни, с
силой ее захлопнула. Никогда не снимайте многокомнатные сюиты! Гораздо удобнее
останавливаться в обычном однокомнатном номере с одной большой двухместной
кроватью. Тогда ваша жена не сможет захлопнуть дверь перед вашим носом. Правда,
с другой стороны, и вы не сможете спрятаться от этой фурии в соседней комнате.
Можно подумать, что я так сильно от нее зависел.
Обычно после наших скандалов я перебирался спать в другое
место. И полагаю, вам не трудно догадаться, что я при этом испытывал. Но
насиловать жену я не мог, да и не получилось бы. Мы ведь жили в свободной и
демократической Швейцарии, где нельзя принуждать жену к «выполнению своего
долга». Это вам не Средняя Азия. Здесь жена имеет право подать на мужа в суд.
Как аккредитованный дипломат, суда я, разумеется, не боялся, да мое дело суд
обычной юрисдикции и не стал бы рассматривать. Меня просто выдворили бы из
страны за совершение уголовного преступления. Да, насилие по отношению к
собственной жене во всех европейских странах считается преступлением. Но я и не
опасался, что Рахима побежит в суд, это меня меньше всего волновало. А вот
устроить скандал она могла. И такой скандал, что нас выдворили бы из Швейцарии
местные власти или отозвало бы собственное Министерство иностранных дел. Не
говоря уже о том, что я просто боялся не справиться. Как вы себе представляете
такую картину? Что мне с ней делать? Иногда я думал, что нужно купить две пары
наручников, приковать ее ноги и руки к кровати, а затем завязать ей рот и, не
торопясь, изнасиловать. Ну предположим, что у меня получилось бы. И я даже смог
бы что-то сделать. А потом? Потом пришлось бы развязать ей рот и снять
наручники. Можете себе представить ее реакцию? Я не могу. Она устроила бы такой
скандал, что даже подумать о нем страшно.
И все это ради чего? Чтобы переспать с собственной женой? Да
ни за что на свете! Я решил, что лучше пойти к проституткам, с этим нет проблем
ни в Швейцарии, ни в Англии, ни у нас дома. Да и вообще нигде нет проблем.
Платишь деньги, кстати очень небольшие, и получаешь полное удовольствие. Что бы
мы, мужчины, делали, если бы не было этих «жриц любви»? Наверное, их придумали
много веков назад специально для того, чтобы как-то снимать с нас напряжение.
Иначе как жить при такой жене, как моя Рахима? Или какой-нибудь другой похожей
стерве? Я уже не говорю о больных или фригидных особах. А проститутки всегда
рядом. Покорные, терпеливые, понимающие, готовые исполнить все ваши желания.
Продолжая рассуждать в этом направлении, я даже подумал, что и в природе все
складывалось бы более гармонично, если бы и у диких зверей существовала
проституция. Но у них все устроено гораздо жестче. Один самец захватывает
территорию и метит ее своим запахом. И все самки там его. Все, без исключения.
А если появляется соперник, то его изгоняют.
Иногда я ловлю себя на мысли, что размышляю как последний
дурак. Ведь на самом деле в жизни людей все так же, как и у зверей. Сильный
захватывает территорию и метит своих женщин. Попробуйте отбить женщину у
какого-нибудь олигарха или известного мафиози! Иногда случается, но это лишь исключение.
А самки везде принадлежат сильному. Разве у слабого будут деньги на
«проститутку», тем более дорогую, с хорошим бельем и с душевой кабиной? Да
никогда в жизни. В лучшем случае он довольствуется вокзальной потаскушкой, от
которой подцепит какую-нибудь заразу и всю оставшуюся жизнь будет лечиться.
Это, кажется, называется диалектикой.
Я лежал на диване и примерно вот так размышлял об отношениях
между мужчинами и женщинами. А так как за дверью на двухспальной кровати
возлежала моя молодая супруга, чувствовал себя последним идиотом. Но ни идти к
ней, ни даже слышать ее голоса мне не хотелось. Я вспоминал разговор с отцом.
Конечно, он встревожен, ему не нравятся наши отношения с Рахимой. Если он
рассчитывает, вернувшись домой, стать министром иностранных дел, то боюсь, я
могу сорвать его планы. Ну, в конце концов, сколько я смогу терпеть эту
полоумную? Год или два, пожалуй, еще вытерплю, но если ее папаша не станет
премьером и не переведет нас куда-нибудь из швейцарской дыры, то мне все равно
придется подумать и о новой жене, и о новой работе.
Отец, конечно, был прав. Я совсем не думал о своем будущем.
Собственных денег у меня почти не было. Отец мне, конечно, помогал, но сколько
так могло продолжаться? А денежный поток от тестя прекратится сразу же, как только
он узнает о моих истинных отношениях с Рахимой. Это я знал наверняка.
Единственное, в чем я мог быть уверен, так это как раз в том, что деньги от
него поступают благодаря именно Рахиме. И конечно, он всегда будет обеспечивать
моего сына, своего внука. Хоть в этом мне повезло. Но иногда я так сильно
ненавидел жену, что готов был даже забыть о сыне.
И все-таки я пришел к выводу, что нужно подумать и о своем
будущем, независимом от Рахимы, и о дальнейшей карьере. И надумал: может,
попроситься на работу к Салиму Мухтарову? Он миллионер, у него есть свои
представительства во Франции и в Германии. Будут солидная зарплата, хорошее
место работы и… независимость. Не придется бояться ни чиновников, ни посла, ни
министра, ни президента. Вообще никого. Буду работать для собственного
удовольствия и знать только Салима Мухтарова. Идеальный вариант, хотя в
качестве руководителя этот тип наверняка не подарок – с подчиненными жесток и
бесцеремонен. Однажды я видел, как он разговаривал с одним из менеджеров своей
компании – мужчиной лет под шестьдесят. У Мухтарова было такое выражение лица,
словно перед ним стоял не его сотрудник, а презренный раб, обязанный выполнять
все его прихоти. Такие, как Салим, не могут забыть и простить своего прошлого.
В нем нет и не могло быть вырабатываемой с детства привычки уважать и ценить
других людей. Его жизнь учила выбиваться, работая локтями, ценить только тех,
кто ему нужен, и не помнить о тех, кто не нужен. С чиновниками, от которых
зависят его дела, он бывает «душкой», умеет притворяться человеком широких
взглядов, щедрым и благодушным. А со своими сотрудниками – настоящий деспот.
Маленький тиран с неограниченной властью. Ведь власть денег гораздо страшнее,
чем власть чиновников. Нет, поразмыслив, я решил, что не хочу идти к Мухтарову,
чтобы сразу же почувствовать, как сменится мой социальный статус. Ведь меня
больше никогда не пустят за один стол с его красавицей-женой. И она будет
смотреть на меня, как на остальных слуг – водителей, лакеев, поваров, мойщиков
окон.
