— У нас разработан альтернативный вариант возможного отъезда
группы, — сообщил Астахов. — Мне не совсем понятно: вас волнует безопасность
нашей делегации или успешное завершение операции?
— Нам нужен аль-Рашиди, — твердо заявил Шейнер, — живой или
мертвый. Он нужен нам, нашим американским и британским союзникам, а также вам.
Он мешает всем и поэтому будет уничтожен. Весь вопрос только во времени. Мы не
хотим давать ему шансов на подготовку еще одного вероятного террористического
нападения. С его подготовкой и специальностью он может придумать все, что
угодно. Химическую атаку в метро, разорвавшуюся химическую бомбу в центре
Лондона или Лос-Анджелеса, нападение с захваченных самолетов. Я не могу
придумать и перечислить все методы, к которым он может прибегнуть. Но после
смерти его семьи он готов на все. И мы тоже готовы на все, чтобы его
остановить.
Астахов немного помолчал. Он уже обсуждал этот вопрос со
своим руководством. И все понимали, что вопрос жизни и смерти Юсуфа аль-Рашиди
— самый важный вопрос для западных союзников и Израиля.
— Сеидов не должен был привлекать к себе столь много
внимания, — продолжал Шейнер, — но раз уж он это сделал, то теперь должен
пройти до конца. В любую минуту Юсуф аль-Рашиди может с ним связаться. У него
теперь тоже не осталось другого выхода. Вся Басра знает, что в город прибыл
человек, спасший его отца. Более того, поделившийся с ним своей кровью. Если
аль-Рашиди сделает вид, что ничего не произошло, и не сможет встретиться с этим
гостем, то он тоже потеряет свое лицо.
— Значит, Сеидов поступил правильно, устроив такой скандал,
— обрадовался Астахов, — вы же сами говорите…
— Нет, — перебил его Шейнер, — неправильно. Он поставил всех
участников этой операции перед серьезным выбором. Заставил действовать всех в
условиях цейтнота, когда любой из них может допустить ошибку. Сорваться и
начать ликвидацию всей вашей делегации. Мы не знаем, что может подумать
аль-Рашиди, но вполне вероятно, что он может принять некое «нулевое решение».
Когда ваша делегация просто не улетит из Басры. Если они все погибнут, то к
аль-Рашиди не может быть никаких претензий. Он хотел встретиться с гостем, но
не смог. Такова была воля Аллаха, скажет аль-Рашиди. И губернатору Нувайри тоже
выгодно получить труп вашего представителя. Он тоже сохранит свое лицо.
Получается, что всем выгодна смерть Фархада Сеидова. Всем, кроме нас, дорогой
Владимир. Нам нужна смерть аль-Рашиди.
— Мы уже говорили на эту тему, — напомнил Астахов, — вы
можете определить, где находится аль-Рашиди, но безопасность нашей делегации…
— Которая теперь ничего не стоит, — перебил его Шейнер. — Я
полагаю, что ваши аналитики сумели все просчитать. У вашего представителя нет
шансов. Просто ни одного шанса. Он гарантированно будет убит после своей речи в
резиденции губернатора. И ваши альтернативные планы по спасению делегации уже
не помогут. Поэтому давайте обсуждать ситуацию, исходя из этого неприятного
факта.
— Мы постараемся защитить нашу делегацию, — гордо заявил
Астахов.
— Давайте более предметно. Защитить их вы не сможете, даже
если сейчас отправите туда батальон ваших десантников. С этим все понятно. Мы
готовы были выполнять все условия наших предварительных соглашений, но господин
Сеидов сам выбрал иной путь. Он устроил скандал и привлек к себе внимание.
Врагов и друзей. Каждый из которых сделает все, чтобы он не покинул Басры.
— Он сделал это из-за американцев, — разозлился Астахов, — и
вы все прекрасно понимаете. Как иначе он смог бы привлечь внимание к нашей
заявке?
— В таких случаях лучше стреляться прямо во время
пресс-конференции, — холодно посоветовал Шейнер, — эффектно и красиво. И
гарантированно попадешь на первые страницы всех газет мира. Но давайте
конкретно. Будем исходить из факта, что ваш представитель просто обречен. Нас
интересует цена.
— Вы хотите, чтобы мы сдали вам нашу делегацию? — сделал
вид, что возмутился и изумился, Астахов.
— Мы хотим обсудить с вами возможность — гипотетическую
возможность — гибели вашего представителя во время командировки в Ирак, —
уточнил Шейнер, — и хотим знать, какие претензии вы предъявите нам в случае его
смерти.
— Он еще жив, — пробормотал Астахов.
— Он пока только живой труп. Есть такое выражение Стерлинга:
не засиживайтесь в обществе собственного трупа. Мне оно всегда очень нравилось.
— Вы с самого начала знали, что он оттуда не вернется.
— Мы пытались выполнить наши соглашения, но он их
сознательно сорвал. И все претензии — к самому господину Сеидову. Кроме того,
есть «традиции демонов», мой дорогой Владимир. Как известно в христианской
мифологии, демон — это бес, сатана, злой дух. А вот в древнегреческой мифологии
все было несколько иначе. Демоном называли неопределившееся божество, которое
помогало или мешало человеку в осуществлении его намерений в зависимости от
конкретных обстоятельств. Мы с вами демоны, которые работают в зависимости от
конкретных обстоятельств. А в традициях демонов нет места жалости или
сочувствию. Здесь всегда учет конкретных фактов и выбор наилучшего решения,
независимо от человеческих судеб, на которые демоны не обращали никакого
внимания. Таковы традиции демонов.
— В случае его гибели мы официально обвиним вашу сторону в
преднамеренной вербовке нашего гражданина и его смерти, — сразу заявил Астахов.
— Именно поэтому мы и встречаемся, — сказал Шейнер. — Зачем
нам лишний скандал накануне ратификации договоров между нашими странами о
безвизовом режиме?! Мне даже подумать страшно, какое количество представителей
ваших спецслужб хлынет в нашу страну.
— А ваши к нам не поедут? — спросил Астахов. — Или мы сейчас
находимся в Бруклине?
— Это беспредметный разговор. Нас интересует конкретная
цена. Конечно, у вас могут быть претензии, которые мы хотели бы обсудить до
того, как вы их официально выскажете.
— Победа в тендере, — сказал всего три слова Астахов.
Оба понимали, что эти слова рано или поздно прозвучат.
Шейнер театрально всплеснул короткими руками, развел их в стороны:
— Ну как вам не стыдно, дорогой Владимир, покупать нефть
столь неприличным способом.
— Не переигрывайте, — строго одернул его Астахов, — вы должны
понимать, что у нас есть собственные интересы.
— Поэтому с самого начала вы нам не мешали, рассчитывая
выторговать лучшие условия нашего соглашения, — хитро прищурился Шейнер.
— Мы не думали, что все сложится именно так. Но сейчас мы
требуем победы в этом тендере.
— Там работает комиссия…
— Хватит. Карты открыты. Не нужно ничего больше говорить.
Такова наша цена. И таковы наши условия.
— Вы просто безнравственные люди. Сдаете свою делегацию за
право добычи нефти на южных участках, — цинично заявил Шейнер, — а я полагал,
что вами движут более высокие мотивы. Оказывается, вы столь же меркантильны,
как и американцы.
