— Это очень опасно, — предостерегла его Алена, — ты даже не
можешь себе представить, насколько опасно. Аль-Рашиди — очень известный
террорист, и для его уничтожения ни американцы, ни израильтяне ни перед чем не
остановятся.
— А вы? Перед чем остановитесь или не остановитесь вы? —
спросил Фархад. — Или вас будут останавливать некие моральные принципы?
— Ты никому не веришь.
— Верно. После того как меня так гадко подставили, я никому
не верю. Никому.
— И мне? — спросила она.
Он молчал. Долго молчал. Отвернулся. Услышал, как она вышла
из его номера, закрыв за собой дверь. И только тогда он немного расслабился,
входя в ванную комнату, чтобы умыться.
Алена вышла в коридор, где ее терпеливо ждал Гладков.
— У меня подтверждение прежнего сообщения, — тихо произнес
Гладков, — в нашей группе есть осведомитель израильтян. Но, очевидно, он не из
военной разведки, а из МОССАДа. Возможно, его завербовали достаточно давно.
— Они не говорят, кто это? Женщина или мужчина?
— Они этого не знают.
— Четыре человека, — напомнила Алена, — двое из них работали
за рубежом. Головацкий — в Румынии, Гацерелия — в Египте. Их могли завербовать
там. Хотя не исключено, что агентом может явиться кто-то другой.
— Резников или Кажгалиев? — вспомнил остальных Гладков. — Не
похоже. Первый вообще молчун, не любит много говорить, ничем не интересуется,
кроме своей работы. А второй слишком молод для такой ответственной работы. Я
думаю, что это Головацкий. Он достаточно подвижен, умен, умеет располагать к
себе людей. Гацерелия слишком удобная мишень, чтобы ее всерьез рассматривать.
Ведь все против нее. Работа в Египте, дипломатическая карьера, знание арабского
языка. Но именно поэтому я думаю, что это Головацкий.
— А если мы ошибаемся и возможного агента нужно искать не
среди этих четверых? — предположила Алена.
Они увидели, как по коридору идет незнакомый мужчина в
армейской форме, и замолчали. Мужчина прошел мимо, вежливо поздоровавшись. Это
был канадский офицер. И спустился вниз по лестнице.
— Что вы говорите? — нахмурился Гладков. — Сейчас пятый час
утра, и я, очевидно, плохо соображаю. Кроме этих четверых, в группе больше
никого нет.
— В нашей группе, прилетевший сюда, семь человек, —
напомнила Алена, глядя на своего собеседника.
— Какие семь? — изумился Гладков, даже отступая на один шаг.
— Что вы хотите этим сказать? Если не они четверо, то тогда остаются сам Фархад
Сеидов и мы двое. Кого именно вы подозреваете?
— Сеидов — вряд ли. Было бы слишком наивным предполагать,
что его одновременно завербовали и ШАБАК, и МОССАД. Так не бывает. Значит,
остаемся мы двое. Вполне можно предположить, что один из нас работает еще и на
чужого дядю. Разве это так невозможно? Или во время вашей дипломатической
работы никогда не было ничего подобного? Вы ведь и сейчас работаете
одновременно на две организации — МИД и нашу службу.
— Вы понимаете, о чем вы говорите? У меня стаж работы в
разведке столько лет. Вы еще в школу ходили. И вы меня подозреваете?
— Я не сказала, что подозреваю вас. Я сказала, что возможны
всякие варианты.
— Нас осталось двое. Тогда это вы! — чуть повысил голос
Гладков.
— Не кричите, — строго одернула его Алена, — меня учили, что
самые невероятные предположения могут в конечном итоге оказаться самыми
правильными. Не нужно так нервничать. Усилим наблюдение за нашей четверкой. Как
вы оцениваете вашу поездку?
— Нормально. Резников и Головацкий действительно классные
специалисты, в этом нет никаких сомнений. Но здесь мы напрасно теряем время.
Инженеры говорили мне, что там уже две недели пасутся специалисты компании
«Эксон мобил». У нас нет никаких шансов.
— Это не нам решать, — строго сказала Алена, — пусть каждый
занимается своим делом. Наша задача — попытаться выяснить, кто именно является
«кротом» в нашей группе. И, по возможности, защитить членов группы от
провокаций со стороны как наших друзей, так и наших врагов.
— Как их защитить, если уже все знают, что Сеидов спас отца
аль-Рашиди? — в сердцах спросил Гладков. — Сейчас вообще опасно даже находиться
на одном этаже с нашим руководителем группы. Какой-нибудь танк, стоящий внизу,
может случайно развернуться и в нас выстрелить. Я бы не советовал вам так часто
бывать в его номере.
— Что вы хотите сказать? — сквозь зубы спросила Алена.
— Ничего. Просто хочу вас предупредить. Боюсь, что наш
руководитель группы человек эмоциональный и крайне возбудимый. Может сорваться
и повести себя не так, как нам хочется.
— Хватит. Что вам посоветовало ваше руководство?
— Ничего. Я не получил пока никаких дополнительных
инструкций. По-моему, они просто выжидают. Если наш уважаемый господин Сеидов
сумеет выйти на аль-Рашиди, то за его голову наши потребуют лицензии на все
южные участки. Хотя боюсь, что мы этого уже не увидим. Американцы
гарантированно уничтожат не только аль-Рашиди и вошедшего с ним в контакт
нашего вице-президента, но и всю нашу группу. Невеселая перспектива.
— Не говорите глупостей, — посоветовала Алена, — идите лучше
спать. Надеюсь, что завтра утром у вас будет более позитивное настроение.
— В этой стране у меня никогда больше не будет позитивного
настроения, — в сердцах произнес Гладков, — и учтите, что свой совет я дал вам
от чистого сердца. Не нужно так долго задерживаться в номере господина Сеидова.
Это может вызвать ненужные кривотолки.
— Идите к черту, — разозлилась Алена, поворачивая к своему
номеру.
Они даже не могли предположить, что именно происходило
сегодня ночью вокруг их делегации. Глава компании Зухайр Масуди вернулся домой
в тревожном ожидании. Он понимал, что состоявшийся разговор сделал его раз и
навсегда заложником молодого посланца губернатора. Муслим Вюсал будет долго
помнить этот разговор, если уже завтра утром не захочет информировать самого
господина Нувайри о состоявшемся разговоре.
Трусливые люди часто сами попадают в ловушку собственных
страстей. Не замечая, что, пытаясь избежать опасности, они сами провоцируют эти
опасности и становятся их заложниками. Трусливый человек, как правило, теряет
рассудок, а значит, и способность здраво рассуждать. Потерявший рассудок человек
может сделать все, что угодно, даже во вред самому себе. Масуди так и сделал.
Он боялся всех. И гнева губернатора, который мог узнать о состоявшемся
разговоре. И мести аль-Рашиди, которому могли не понравиться высказывания
Зухайра Масуди о его деятельности. Поэтому, вернувшись домой, Масуди решил
позвонить двоюродному брату своей супруги. Муслим Вюсал только недавно был
переведен в канцелярию губернатора и даже не догадывался, кто именно
протежировал назначение Масуди на должность руководителя компании.
