– В романе, вы хотите сказать?
– В дневнике, доктор, в дневнике, – сказал
Кирьянов. – Ну, а еще какие-нибудь принципиальные замечания есть?
– Вот уж не знаю, можно ли это назвать принципиальным
замечанием… – подумав, сказал Терехов. – Не вяжется кое-что.
– А именно?
– Вы там порой чересчур много пьете, – а потом
мчитесь на задание как ни в чем не бывало. Извините, плохо верится. В конце,
после поминок, вы сами описываете, что вся компания, простите великодушно,
нахрюкалась чуть ли не до поросячьего визга – и тут ваш полковник объявляет
боевую тревогу, и вы, абсолютно трезвые, мчитесь на вызов…
– Тьфу ты, – повторил Кирьянов. – Совсем
забыл! Очень уж привык к этой штуке, она ж там обычная, как у нас –
водопроводный кран… Понимаете, у каждого в квартире, в прихожей, в углу,
торчала под потолком этакая полусфера, нечто вроде душа. Достаточно встать под
нее и давануть кнопочку… Прошибет неописуемым душем насквозь – и ты снова
трезвехонек, сколько бы ни выпил…
– Ах, вот оно что… – сказал доктор Терехов,
стараясь быть бесстрастным. – Полезное изобретение, ничего не скажешь…
Здесь бы ему цены не было…
– Пожалуй.
– И не расскажете ли, что с вами было потом? –
спросил Терехов. – Заинтриговали вы меня…
– Потом? Четвертое управление. Работа во времени,
точнее говоря, в прошлом.
– А в будущем что, не получается?
– Там барьер, – скупо обронил Кирьянов.
– Ну да, разумеется, – задумчиво кивнул
Терехов. – Там барьер. По Азимову, по Андерсону, по кому-то еще…
Интересно, Азимов у вас не работал?
– Не припомню что-то.
– А Стругацкий, значит…
– Значит, – сказал Кирьянов. – Кстати, вам,
как любителю фантастики, будет интересно… Доводилось мне уже потом читать два
романа Аркадия свет Натаныча. «Прозрачные паруса» и «Последний талый снег».
– Не припомню таких.
– А откуда ж вам помнить? – усмехнулся
Кирьянов. – Коли они – в спецхране…
– Почему?
– А оттого, что Аркаша Самурай заигрался. Прав был
Митрофаныч. Не выдал в сих трудах никаких таких особенных тайн, но все равно,
руководство решило, что в них чересчур много от закулисной реальности, а потому
лучше перебдеть, чем недобдеть. Ну, знаете, как это бывает… И законопатили оба
романчика в спецхран. А может, и правильно сделали, что законопатили. Были
печальные прецеденты, знаете ли. На Земле там и сям обретаются всякие
непризнанные гении – по молодости непризнанные, по смелости идей, по разным
другим причинам, порой чисто бытовым. Теперь представьте, что попадает такому в
руки книжка вроде «Прозрачных парусов» – и, как детонатор, вызывает ассоциации,
смелые идеи, позволяет связать воедино парочку, казалось бы, абсолютно
несвязуемых областей знания…
– Трудновато мне представить, – сказал Терехов с
легкой язвительностью. – Я «Прозрачных парусов» не читал.
– А хотите?
– Не отказался бы. У вас что, с собой?
– Да нет, конечно. Говорю вам, в спецхране.
– И кто ж меня пустит в ваш спецхран?
– Почему нет? – пожал плечами Кирьянов с
совершенно непонятным выражением в глазах. – Можно устроить…
– Был бы вам благодарен… – поклонился Терехов, уже
не скрывая язвительности. – Значит, у вас там этакая полиция времени?
– Да нет, не совсем. – Задач там много, и они
разносторонние. Я, например, снимал людей с «Титаника». Может, помните, был
такой лайнер…
– Помню, представьте, – сказал Терехов. – И
много сняли, позвольте осведомиться?
– Всех, – сказал Кирьянов бесстрастно. –
Когда отплыли все шлюпки и он стал погружаться, тут мы и заработали. Могу вам
сказать по секрету, что на дно он шел уже пустым. Вообще с кораблями вроде
«Титаника», о которых заранее известно, что они потонули на большой глубине, а
то и пропали без вести, очень легко работать.
– Насколько я помню, до «Титаника» все же добрались
глубоководные аппараты?
– А толку-то? – хмыкнул Кирьянов. – Заранее было
ясно, что ни единой косточки они не узрят – за десятки лет их надежно
растворяет морская вода, это всем известно и не вызывает ни малейших
подозрений. Еще легче с теми кораблями, что до сих пор считаются пропавшими без
вести – там можно было работать практически в открытую. Вот с «Адмиралом
Нахимовым» оказалось не в пример потруднее – туда примчались спасатели, стали
вылавливать трупы, пришлось подбрасывать чертову уйму биоманекенов…
– А зачем? – спросил Терехов. – Ах да, я и
забыл… Кадры?
– Кадры, – сказал Кирьянов без улыбки. –
Самый простой и легкий способ пополнять ряды. Среди всей этой публики эпохи
парусного флота полупиратов-полуисследователей столько подходящего народа, что
можно грести каждого второго, не считая каждого первого. Назвать бы вам
кое-какие имена – ахнете…
– Представляю себе, – сказал Терехов. –
И Магеллан, чего доброго, у вас, и капитан Кук…
Кирьянов загадочно улыбался – с чересчур уж раздражающей
уверенностью в себе, какой не полагалось пациенту психушки, и Терехова это
неприятно задело.
– Значит, вы твердо стоите на том, что это дневник,
а? – спросил он, попытавшись улыбнуться столь же загадочно.
– А так оно и есть.
– Да-а? – протянул Терехов. – А знаете, где я
вчера был? Не пожалел времени. Заглянул к вам домой, с супругой побеседовал, в
пожарной части вашей с людьми поговорил… Интересные вещи выяснились. И жена
ваша, и сослуживцы категорически не упомнят, чтобы вы за последние несколько
лет в какую бы то ни было командировку отлучались. Как жили в нашем городе, так
и жили.
– Ах, вот оно что… – лениво поморщился
Кирьянов. – А вы еще не поняли? Ну да, конечно, в каком-то смысле я и не
исчезал никуда… А зачем? Технология гораздо изощреннее. На моем месте был
биоманекен. У нас их отлично умеют делать, могу вас уверить. По сути, полная
копия. Замени меня… или, скажем, вас, никто и не заметит подмены. Полное
подобие. На творческую работу это создание, сразу уточню, неспособно – так что
если подменить им, ну, хотя бы физика-теоретика, Ландау какого-нибудь, никакими
выдающимися открытиями «Бим» публику не порадует, поскольку к самостоятельной
высокой интеллектуальной деятельности абсолютно неспособен. Ну, а заменить
рядового пожарного или рядового, уж не обижайтесь, психиатра гораздо проще. Полная
копия.
– Хотите сказать, он и с вашей женой вместо вас спал?
– Ага, – безмятежно сказал Терехов. – И в
преферанс с мужиками резался, и пиво пил, и с женой спал…
– И вы об этом так спокойно говорите?
– А что тут такого? – с некоторым удивлением
спросил Кирьянов. – Это ж не сторонний какой-то хахаль, это, если прикинуться,
я сам, мое точное подобие, прекрасно имитирующее именно мое поведение… Под
электронным микроскопом не отличишь.
