Что? Что он свой человек в этом доме еще с…?
После слушания ex parte (судья мистер Томсон)…
Достав телефон, я хотела еще раз попробовать дозвониться Тони. Но передумала, решив, что, если он поймет, что я еду в «Кроникл», то попытается избежать встречи или…
Что он делает? Что?
Советую нанять адвоката, красавица. Они знают, что в таких случаях делать.
Но я не знала в Лондоне ни одного юриста. Собственно, я здесь вообще никого не знала. Ни одного человека, к кому бы можно было обратиться, посоветоваться, рассказать…
Нет, все это было чересчур нелепо, абсурдно. Наверное, это просто глупый розыгрыш, шутка, зашедшая слишком далеко, чудовищное недоразумение…
А ведь он так ласково говорил со мной, когда я была в Бостоне. А еще раньше, с каким неподдельным сочувствием он вел себя, когда бывший муж Сэнди сорвался со скалы. Поезжай, родная, поезжай… вот тебе и билет получше, чтобы было удобно в полете. Потому что, пока тебя не будет…
Прекрати, прекрати это — ведешь себя как чокнутая с манией преследования.
Мы тем временем оказались у въезда в Уоппинг. Я заплатила тридцать фунтов таксисту и подошла к проходной, которую Тони всегда именовал «Чекпойнт Чарли»
[33]
. Но вместо агента Штази в будке для посетителей я увидела охранника в форме.
— Чем могу помочь?
— Я приехала повидать мужа, — сказала я.
— В какой газете он работает?
— В «Кроникл». Тони Хоббс — заведующий отделом внешней политики.
— Как же, знаю такого. Так вы его хозяюшка?
Я кивнула Охранник предложил мне сесть, пока он набирает номер. Он заговорил, объяснил, кто я такая, потом выслушал, что говорили на том конце, поминутно бросая на меня опасливые взгляды, как будто от меня можно было ждать каверзы. Положив трубку, он повернулся ко мне:
— К вам сейчас выйдут.
— Кто? — спросила я, поднимаясь. — Вы не с мужем моим говорили?
— Вам сейчас объяснят…
— Что объяснят?
— Она скоро придет, — сказал охранник.
— Кто она?
Я повысила голос и, кажется, несколько встревожила охранника. Он хотел что-то сказать, но промолчал, отвернулся и углубился в какие-то бумаги.
А я села на пластмассовый стул и крепко обхватила себя руками. Через минуту-другую вошла Джудит Крэндолл. Это была секретарша Тони — пятидесятилетняя женщина, которая пришла в отдел внешней политики лет тридцать назад и с тех пор работала там. «Она приговорена к «Кроникл» пожизненно», — говаривал Тони (он и сам был такой). Джудит знала все обо всех, была закоренелой курильщицей, дымившей как паровоз, вот и сейчас тоже в руках у нее была зажженная сигарета. Она подошла ко мне с мрачным, напряженным лицом:
— Привет, Салли.
— Что происходит? — Я снова повысила голос.
Она уселась на стул рядом со мной, подвинула его поближе, так что мы могли переговариваться вполголоса, будто заговорщики.
— Вчера Тони уволился из газеты, — сказала она.
Чтобы осознать это, мне потребовалось какое-то время.
— Вы лжете, — отреагировала я. Она сделала глубокую затяжку:
— Если бы.
— Почему?
— Об этом лучше спросить его самого.
— Но ведь сейчас он здесь, так?
— Был здесь — и уехал пятнадцать минут назад.
— Вы опять лжете. Он здесь. С Джеком.
Она загасила окурок и тут же зажгла новую сигарету.
— Я не вру, — прошептала она с таинственным видом. — Он уехал четверть часа назад.
— С моим сыном?
— Он приезжал один. Подъехал на машине, выгреб все из своего стола, потом попрощался с нами и был таков.
— Он оставил какой-нибудь контактный адрес?
— Альберт-Бридж-роуд в Баттерси.
— Тот же адрес, что и в судебном решении…
Она ничего не ответила, но отвернулась. Этого было достаточно, чтобы понять: она в курсе всего происшедшего.
— Кто эта другая женщина? — спросила я.
— Не знаю.
— Вы знаете, — настаивала я.
— Он о ней ничего не рассказывал.
— Пожалуйста…
— Я серьезно.
— Лгунья, — крикнула я.
Охранник встал из-за стола и подошел ко мне:
— Мне придется просить вас сейчас же покинуть помещение.
— Салли, — Джудит взяла меня за руку, — это ни к чему хорошему не приведет.
— Он забрал моего ребенка. Вы же знаете. Он скрылся с моим сыном. И я не собираюсь уходить. Потому что знаю, что вы его прячете здесь. Я это знаю.
Последнюю фразу я пронзительно выкрикнула, отчего Джудит и охранник отпрянули. Он, однако, быстро опомнился и заговорил:
— Повторяю в последний раз: если вы не уйдете добровольно, я вынужден буду выдворить вас отсюда силой. А если будете оказывать сопротивление, мне придется вызвать полицию.
Джудит снова потянулась было к моей руке, но передумала:
— Салли, умоляю, не вынуждайте его делать это.
— Вам все известно, не так ли? — спросила я свистящим шепотом. — Вам известно, кто такая эта Декстер, сколько времени они встречаются и почему они добились этого решения, почему отняли у меня…
Я разрыдалась. Джудит и охранник оторопели. Я упала на стул, сотрясаясь от рыданий. Охранник дернулся было ко мне, но Джудит его остановила, что-то прошептав ему на ухо. Потом склонилась надо мной:
— Вы нуждаетесь в помощи. Давайте я позвоню, позову кого-нибудь?
— Так вот что он вам рассказывал — что я совершенно не в себе и нуждаюсь в помощи?
Услышав мой злой голос, охранник опять направился к нам.
— Я ухожу, — сказала я и выскочила из проходной не оглядываясь.
Я пришла в себя на так называемой Магистрали — автостраде, ведущей в сторону Тауэрского моста. Куда я направляюсь? Этого я и сама не знала. По южной стороне Магистраль была отгорожена высокой длинной стеной. Я прошла шагов двадцать и прислонилась к ней, не в силах двигаться дальше. Пока еще я держалась на ногах, но в то же время мне казалось, что я падаю, стремительно падаю в пропасть, как в первые дни своей послеродовой напасти. Только в этот раз все усиливалось осознанием ужасного факта: муж скрылся с моим ребенком… он добился решения суда, позволяющего ему отобрать у меня сына.
