Маргарет с семьей обитала в Южном Кенсингтоне, где они занимали трехэтажный дом. Сказать, что у нее было приличное жилье, значит не сказать ничего. Я позвонила ей наутро после нашего приезда в Лондон — и, верная своему слову, она в тот же день пригласила меня на обед. С нашей последней встречи она немного отяжелела, превратилась в солидную даму из тех, что носят элегантные костюмы-двойки и щеголяют в дорогих шарфах фирмы «Гермес». Маргарет отказалась от руководящей должности в «Ситибанке» ради роли матери, а потом переехала в Лондон, куда на два года перевели ее мужа, юриста. Но невзирая на это, она не превратилась в домохозяйку, оставшись все той же острой на язык и верной подругой, какой была и во времена учебы в колледже.
— Чувствую, нам такое вряд ли по карману, — протянула я, осматривая ее жилище.
— Да уж, если бы компания мужа не оплачивала нам ренту — шестьдесят кусков…
— Шестьдесят тысяч фунтов. — переспросила я, не веря своим ушам.
— Ну что ж, это ведь Южный Кен. Черт, да в этом городе однокомнатную квартирку в скромном районе не снять дешевле, чем за тысячу в месяц. Безумие. Но такие уж здесь цены на съемное жилье. Так что вам, ребята, надо постараться поскорее что-то купить.
Мне предстояло приступить к работе в «Пост» лишь через месяц, а оба ребенка Маргарет с утра до вечера были в школе, так что Маргарет объявила, что будет помогать мне подыскивать дом. Тони был этому только рад. Он весьма одобрительно отнесся к идее обзавестись в Лондоне недвижимостью. К тому же, коллеги из «Кроникл» одобряли это решение, приговаривая, что не так страшен черт, как его малюют. Однако, как я вскоре обнаружила, цены даже на самые непритязательные домишки были просто заоблачными. У Тони на счету лежали сто тысяч фунтов — его доля от продажи родительского дома в Эмершеме. Я, откладывая понемногу, скопила за десять лет сумму, равную двадцати тысячам фунтов. Исходя из этого, Маргарет, с энтузиазмом взявшая на себя роль консультанта по недвижимости, повисла на телефоне и вскоре объявила, что наша судьба — район, называемый Патни. Мы катили на юг на ее «БМВ», и она нахваливала свой выбор:
— Там отличный жилищный фонд, комфортабельно, красиво, все под рукой, река рядом, прямая ветка метро до Тауэрского моста… Тони будет удобно добираться до работы. В Патни есть и такие места, за которые просят полтора, а иначе и разговаривать не станут…
— Полтора миллиона?. — уточнила я.
— Не такая уж необычная цена для этого города.
— Ну ясно, в Кенсингтоне или Челси. Но Патни? Это же почти пригород?
— Ближний пригород. Почти в черте города. Да брось ты, отсюда до Гайд-парка всего миль шесть или семь… считай рядышком. И вообще, полтора миллиона запрашивают за здоровенный дом в Западном Патни. А я тебя везу на юг по Лоуэр-Ричмонд-роуд. Милые уютные улочки, спускаются к самой Темзе. Может, сам дом маловат немного — только две спальни, — но можно надстроить мансарду.
— С каких пор ты заделалась риелтором? — перебила я, смеясь.
— С тех самых, как поселилась в этом городишке. Знаешь, все бритты поначалу осторожны и замкнуты, но стоит затронуть тему недвижимости, откуда что берется — болтают так, что не остановишь. Особенно если коснуться лондонских цен на жилье — на сегодняшний день это здесь самая серьезная проблема.
— Долго ты притиралась к местной жизни?
— Самое ужасное в Лондоне — это что к нему, по сути, невозможно притереться. И самое прекрасное — что к нему невозможно притереться. Просто прими это к сведению, и все будет нормально. Нужно время, чтобы осознать еще одну важную штуку — даже я, живя здесь, не сразу это поняла — лучше бы, чтобы от тебя исходил чуть заметный англофобский душок.
— А это-то с какой стати?
— Дело в том, что британцы крайне подозрительны к любому, кто, как им кажется, им симпатизирует.
Уж не знаю почему, сама Маргарет не строила из себя англофобку, разговаривая с приторно-вежливым агентом по недвижимости, который показывал нам дом на Сефтон-стрит. Всякий раз, как он пытался утаить какой-то дефект — вытертое покрытие на полу с безвкусным узором, тесный туалет, облицовку из гипсокартона, явно призванную скрыть осыпавшуюся штукатурку, — она обрывала его громким «Да бросьте, вы, наверное, шутите?», нарочно строя из себя шумную напористую американку. Если она пыталась вселить в него неуверенность, ей это удалось.
— И вот за это вы просите четыреста сорок тысяч, вы это серьезно?
Агент — в розовой рубашке с длинным воротником, черном костюме и при галстуке — выдавил бледную улыбку:
— Ну, Патни пользуется спросом.
— Да, но — боже! — жалкие две спальни! И посмотрите, в каком все ужасном состоянии.
— Признаю, отделка немного поблекла.
— Поблекла?. Скажите лучше — безнадежно устарела. Архаика! Здесь, наверное, кто-то умер, я права?
У агента был смущенный вид.
— Дом продает внук бывших владельцев.
— А что я говорила? — Маргарет обернулась ко мне. — Здесь с шестидесятых ни разу не было ремонта. И уверена, его пытаются сбыть вот уже… сколько времени?
Агент отводил глаза.
— Ну же, признавайтесь!
— Всего несколько недель. К тому же, я уверен, продавец согласится на ваше предложение.
— Еще бы, — хмыкнула Маргарет, потом, обращаясь ко мне, шепнула: — Ну что?
— За такую цену слишком много работы, — прошептала я в ответ. Потом спросила агента: — А нет ли у вас на примете чего-нибудь подобного, но в немного лучшем состоянии?
— В настоящий момент нет. Но буду иметь вас в виду.
Эту фразу я слышала не меньше сотни раз на протяжении следующих десяти дней. Подбор жилья оставался для меня совершенно непонятной игрой. Зато Маргарет чувствовала себя как рыба в воде. Каждое утро, отправив детей в школу, она заезжала за мной, и мы отправлялись на поиски. У нее было чутье на перспективные районы, она мгновенно улавливала, когда нас пытались надуть. За первую неделю мы осмотрели не меньше двадцати вариантов — Маргарет была настоящим бичом для агентов, которые встречались на нашем пути. «Эти несносные американки» — так мы называли себя: неизменно вежливые, мы задавали слишком много вопросов, говорили вслух о любом замеченном недочете, всегда оспаривали запрошенную цену и (если говорить о Маргарет) гораздо лучше ориентировались в запутанной ситуации на рынке лондонской недвижимости, чем можно было ожидать от янки. Необходимо было на чем-то остановиться до того, как я выйду на работу, — это заставляло нас спешить. Так что я включила свои профессиональные журналистские навыки — постаралась в максимально сжатые сроки приобрести обширные (хотя и абсолютно поверхностные) познания в этой области. Во второй половине дня Маргарет возвращалась домой, к детям, а я спускалась в метро, стараясь получше изучить местность. Меня интересовало расположение больниц, школ, парков и прочие «мамкины заботы» (так пренебрежительно называла их Маргарет), которые необходимо было принимать в расчет.
