В течение двенадцати часов я даже не шелохнулся. Электронные часы на прикроватном столике показывали 6.07 утра. На несколько спутанных минут мне показалось, что я дома, в своей собственной кровати, и я сразу же впал в панику: почему Джош не кричит? Затем реальность взяла свое. Доброе утро, ты мертв.
Я нащупал пульт дистанционного управления и нашел новости на Си-эн-эн. Отставка в Белом доме. Еще одна битва за бюджет на Капитолийском холме. Новые сражения в Боснии. Алжирская бомба обезврежена в Париже. Ничего о взрыве на маленькой прогулочной яхте недалеко от Монтаук Пойнт.
Я пощелкал пультом, нашел два канала финансовых новостей. Разумеется, они бы обязательно сообщили о гибели в море юриста с Уолл-стрит. Но ни в каких новостях не упоминалось о Бене Брэдфорде.
Я принял душ, но бриться не стал. Я пытался скрыть свои черты за щетиной. Надел темные очки и бейсболку. Сдал номер. По пути на парковку бросил мелочь в два автомата и получил экземпляр «Канзас-сити стар» и федеральное издание «Нью-Йорк таймс». Я тщательно просмотрел газеты, страницу за страницей. Не нашел даже пары строчек про «несчастный случай». Просмотрел еще раз, решив, что был недостаточно внимательным.
Выехал на шоссе 70, ведущее через штат Канзас. Держал радио постоянно на новостных станциях. Местность стала плоской. Поля пшеницы тянулись в бесконечность. Небо было пустым, безоблачным. Час шел за часом. Радио продолжало сообщать новости, но не касалось истории, которую я жаждал услышать. Канзас был бескрайним, дорога всасывала меня все больше в визуальную пустоту. Графство за графством оставались позади — Эллсуорт, Рассел, Эллис, Трего, Гоув. Этой горизонтальной бесконечности не было конца. Мир был плоским, и мне хотелось доехать до края и упасть. Потому что теперь меня разыскивает полиция.
Ночь. Граница штата Колорадо. И синие огни быстро догоняющей меня машины дорожной полиции. Мой пульс как взбесился. Я продолжал держать ногу на педали газа. Они нашли лодку. Целой и невредимой. С расчлененным телом Гари. И двумя дурацкими сосковыми бомбами. Они обыскали дом Гари, сообразили, что его машина исчезла, и отправили сообщение всем постам с распоряжением задержать «эм-джи» с коннектикутскими номерами. И теперь копы из Колорадо собираются меня задержать.
Завыли сирены. Я не сбросил скорость. Свет патруля заполнил мою машину через заднее стекло и ослепил меня. Я знал, как поступлю. Как только они приблизятся к моему бамперу, я резко сверну налево, пересеку разделительную полосу и столкнусь лоб в лоб с первым же грузовиком. Но когда патрульная машина была совсем близко, она резко свернула влево, обогнала меня и помчалась дальше со скоростью 90 миль в час, явно кого-то преследуя. Я не стал ждать, когда они кого-нибудь арестуют, свернул в сторону при первой же возможности и снял комнату в первом же попавшемся мотеле.
Я провел ночь, переключая каналы. Я жаждал услышать сообщение о своей смерти. Пытаясь успокоиться, я говорил себе, что, если бы они обнаружили яхту в свободном плавании с трупом на борту, сообщения об этом передавались бы по всем каналам. И все-таки я не мог спать, убежденный, что это дело времени: стук в дверь обязательно раздастся.
Я был на шоссе сразу после рассвета. К десяти часам я подъехал к окраине Денвера Остановился у «Макдоналдса» и купил «Рокки Маунтин ньюз» и «Нью-Йорк таймс». Ничего не нашел в местной денверской газете, ничего в первой секции «Таймс». Я перешел ко второй секции. Внизу четвертой полосы я увидел заголовок:
ПРОПАЛ ЮРИСТ. ВОЗМОЖНО, ПОГИБ ПОСЛЕ ВЗРЫВА НА ЯХТЕ
Есть опасения, что Бенджамин Брэдфорд, младший партнер юридической фирмы «Лоуренс, Камерон и Томас» на Уоллстрит, погиб после того, как яхта, которой он управлял, воспламенилась в семнадцати милях к востоку от Монтаук Пойнт.
Зарево было замечено на маяке Монтаук вскоре после половины третьего в ночь на понедельник. По словам смотрителя маяка, Лжеймса Эрвина, за пожаром последовал мощный взрыв. На место происшествия был немедленно отправлен катер береговой охраны, но плохая погода и темнота помешали спасательной операции.
«Из того, что мы увидели, можно сделать заключение, что огонь охватил каюту и всю яхту, которая быстро сгорела, — говорит представитель береговой охраны Лжеффри Харт. — Хотя нельзя ничего исключить на данном этапе, мы в настоящее время относимся к происшествию как к несчастному случаю».
Лодка — тридцатифутовая яхта под названием «Голубая фишка» — принадлежит биржевому брокеру с Уолл-стрит Уильяму Т. Хартли, другу мистера Брэдфорда.
«Я одолжил Бену лодку на несколько дней, — сказал вчера мистер Хартли. — Он был опытным моряком, яхта была оснащена всеми возможными приспособлениями для обеспечения безопасности, и он не курил. Возможно, пожар случился, когда он что-то готовил на газовой плите, но вместо того, чтобы покинуть яхту, он попытался потушить пожар».
Мистер Брэдфорд, житель Нью-Кройдона, женат, у него двое детей. Сегодня утром береговая охрана будет искать дополнительные следы аварии.
Я перечитал статью несколько раз. До меня не сразу все дошло. Мы в настоящее время относимся к происшествию как к несчастному случаю. Мозг работал на повышенных скоростях. После того как копы выяснят, что у меня не было врагов, желающих меня убить, что я не брал денег в долг у мафии и наверняка бы просто спрыгнул за борт, если бы хотел покончить жизнь самоубийством, им придется прийти к выводу, что моя смерть — результат неудачного стечения обстоятельств. Если, конечно, какой-нибудь подозрительный страховой работник не станет исследовать абсолютно все выловленные из моря останки крушения. И что он сможет найти? Возможно, какую-нибудь случайную часть тела Гари, но сорок восемь часов в соленой воде помешают детальному судебному расследованию. Возможно, избыток дизельного топлива? На допросе Билл признает, что хранил на борту четыре канистры, полных топлива. И расследование наверняка покажет, что, если огонь вспыхнул от плиты и распространился по каюте, я, вероятно, пытался его потушить, но он успел добраться до запасов горючего. Я попал в самый центр пламени и обуглился так, что узнать меня невозможно. Подкормленный огонь взорвал канистру с газом. Меня разорвало на части, превратило в конфетти. Конец истории.
У меня получится. Это сойдет мне с рук. И все же я не торжествовал. Я был оглушен.
Мое прошлое было уничтожено, оно умерло. Никаких обязанностей, никаких требований, никаких связей, никакой прошлой жизни. Как будто жизнь в вакууме. Вопрос: когда ты стираешь все с доски, что ты получаешь? Ответ: чистую доску. Другой ответ: свободу. Жизнь без обязательств, о какой ты всегда мечтал. Но когда наконец эта свобода — чистая доска — перед тобой, ты ничего не испытываешь, кроме страха. Потому что свобода — этот ее абсолютный вариант, лишенный всяких привязанностей, — напоминает погружение в пустоту, царство, где еще ничего нет.
Я не стал есть свой бигмак и жареную картошку. Вернулся в машину. Поехал. Направление: неизвестность.
Следующие несколько недель я только ехал. Я вписался в дорожную систему между штатами подобно Летучему голландцу. Из Денвера я по шоссе 25 двинулся в Нью-Мексико. У города Лас-Крусес я свернул на шоссе 10 и поехал на запад, затем по шоссе 8 добрался до Сан-Диего. Затем по 15-му до Вегаса и в Солт-Лейк-Сити. Через пустынные просторы Невады по шоссе 80.
