— Спасибо за угощение.
Только выйдя на улицу, она сухо заявила:
— Рид, я сама перейду улицу, а ты отправляйся к отцу.
— У тебя какие-то проблемы?
— У меня?! — Выдернув у него свою руку, она с возмущением воззрилась на него. — О, слышать не могу твой вежливый и невозмутимый голос! — И рванулась вперед.
— У тебя еще двадцать минут. — Он снова схватил ее за руку.
— Я же сказала, у меня есть дела.
— Это ложь.
На середине улицы, когда на светофоре зажегся желтый свет, она повернулась к нему.
— Тогда, скажем, у меня есть более приятные дела. Более приятные, чем сидеть там, за столом как букашка под твоим изучающим взглядом. В чем дело? Ты осуждаешь меня за то, что мне нравится общество твоего отца? Боишься, что я строю на него какие-то планы?
— Замолчи! — Он резко дернул ее за руку — им стали сигналить машины.
— Ты просто женоненавистник, верно? Приклеил всем нам одинаковый ярлык «Не заслуживают доверия». Интересно только почему.
— Мадди, еще немного, и у тебя истерика начнется.
— И ничего удивительного! — заявила она. — Ты словно замороженный. Я видела тебя со сцены, видела этот твой холодный, оценивающий взгляд. Как будто ты смотрел на меня, а видел такой, как моя героиня!
Она угадала, и он поспешил сказать:
— Вот еще глупости.
— Вовсе нет. — Они уже подошли к служебному входу, и она отшатнулась от него. — Я знаю, когда говорю глупости, сейчас этого не было. Не знаю, Рид, что тебя терзает, но мне тебя жалко. Я старалась не обращать на это внимания, но это уж слишком.
Он взял ее за плечи и прижал к стене.
— Что — слишком?
— Я видела твое лицо, когда Эдвин сказал про вечер, сказал, что приглашает меня. Так вот, можешь не волноваться, я не приду. Найду какой-нибудь предлог.
— О чем ты говоришь? — отчетливо выговаривая каждое слово, спросил он.
— Я не догадывалась, что тебя смущает, когда тебя видят вместе со мной.
— Мадди…
— Но ведь это можно понять, не так ли? Я всего лишь Мадди О'Харли, без знатной родословной. Училась заочно, и диплом мне прислали по почте. А мои родители происходят из рода земледельцев на юге Ирландии.
Он взял ее за подбородок.
— Когда в следующий раз вздумаешь идти обходным маршрутом, оставь мне карту, чтобы я не заблудился. Да я понятия не имею, о чем ты говоришь!
— Я говорю о нас! — закричала она. — И не знаю почему, ведь «нас» нет, не существует! Ты не хочешь, чтобы мы были вместе. Ты не хочешь, чтобы у тебя была я, поэтому я не…
Он до того был ошеломлен ее неожиданным выпадом, что не дал ей договорить и прижался губами к ее рту.
— Помолчи, — сказал он, когда она попыталась вырваться. — Помолчи хотя бы минуту!
Господи, какое наслаждение снова ее целовать! Если бы она знала, как тяжело было у него на душе, когда она исполняла свой возбуждающий танец перед пустым залом, каким несчастным он был, сидя с ней рядом, но не смея ее коснуться! Он кипел от злости. Он оскорбил ее, заставил страдать, и, скорее всего, не в последний раз. Он уже не знал, как этого избежать.
— Успокоилась? — спросил он, подняв голову.
— Нет.
— Ладно, тогда просто помолчи. Я не знаю, о чем я думал, когда видел тебя на сцене. Мне трудно о чем-либо думать, когда я смотрю на тебя.
Она хотела ответить что-то резкое, но сдержалась.
— Почему?
— Не знаю! А что касается всего остального, что ты тут наговорила, то это просто чушь. Мне безразлично, получила ты образование заочно или в Ваззаре. Мне безразлично, был ли твой отец рыцарем или вором.
— Он участвовал в уличных беспорядках, — проговорила Мадди. — Но только раз или два. — Она не смогла сдержать слез. — Извини, но я ничего не могу с собой поделать. Мне всегда так тошно на душе, когда я злюсь, что не могу сдержаться.
— И не надо. — Он смахнул с ее щеки слезы. — Я был несправедлив к тебе. Нам и вправду нужно прояснить ситуацию, в которой мы оказались.
— Хорошо. Когда?
— Когда у тебя нет утренних занятий?
Она шмыгнула носом и нашарила в сумке носовой платок.
— В воскресенье.
— Тогда, значит, в субботу. Ты придешь ко мне? — Он погладил ее по щеке. Ее поведение было естественным и оправданным, а он даже обещать этого не мог. — Пожалуйста, приходи.
— Хорошо, Рид, я приду. Я не хотела устраивать сцену.
— Я тоже. Мадди… — Он помолчал, затем решился и сказал: — Насчет отца… Я расстроился не из-за вечера, который он надумал устроить, и вовсе не из-за того, что нас могут видеть вместе.
Она хотела ему верить, но ее настораживало его замешательство.
— Тогда в чем же дело?
— Я не видел, чтобы ему кто-нибудь понравился так, как ты… Давно уже не видел. Он всегда мечтал о доме, где будет много детей, но не получил этого. Если бы у него была дочь, он радовался бы ей, как тебе.
— Извини, Рид, но я не понимаю, что ты хочешь мне сказать.
— Просто чтобы ты его не обижала. Не хочу, чтобы он снова страдал.
Он еще раз быстро погладил ее по щеке и ушел.
Глава 7
Поглощенная думами о Риде, Мадди сама не заметила, как оказалась у своей квартиры, и с усмешкой покачала головой. Надо же было, чтобы она в первый раз так серьезно увлеклась мужчиной, а он оказался таким странным и непонятным, настоящей загадкой! Вот и ломаешь над ней голову, да так, что порой с усилием заставляешь себя сосредоточиться над ролью. А до премьеры в Филадельфии всего три недели. Так что нужно взять себя в руки и целиком погрузиться в работу.
Но суббота уже не за горами! Что-то ее ждет? Как вести себя с ним, что говорить?
Мадди отперла дверь и вошла в крошечную прихожую.
В квартире горел свет! Закрыв дверь, Мадди прошла в комнату и обвела ее озадаченным взглядом. При всей своей рассеянности, она никогда не забывала выключить свет: со времен бедности в ней прочно укоренилась привычка беречь каждый цент. Да и вряд ли она включала утром свет, когда собиралась на занятия.
И еще — запах только что сваренного кофе!
Осторожно опустив сумку на пол, Мадди двинулась было к кухне, как вдруг до нее донесся какой-то шум из спальни. С колотящимся сердцем она вынула из сумки туфлю для танцев, с невысоким, но толстым каблуком. Ей не пришло в голову выбежать и позвать на помощь. Она сама защитит свой дом!
Медленно, на цыпочках она двинулась к спальне.
Из стенного шкафа донеслось постукивание плечиков для одежды, и она еще сильнее стиснула туфлю. Если вор рассчитывает найти здесь что-то ценное, значит, он глуп как пробка или просто неопытный простофиля. И значит, сразу струсит, увидев хозяйку, готовую к нападению. Однако, приближаясь к спальне, она буквально тряслась от страха.
