— Люди никогда не забудут это происшествие, — король был в восторге. — Вообразите, господа, даже после того, как все мы умрем, потомки людей, бывшие сегодня на площади, станут рассказывать о нас своим внукам!
— Такой исход весьма вероятен, — флегматично подтвердил принц Эдвард, не то четвертый, не седьмой по старшинству, это король никак не мог запомнить. Когда у вас вдруг появляется целых одиннадцать новых родственников, похожих друг на дружку, как и положено родным братьям, даже их имена непросто вот так сразу выучить, а уж в каком порядке они на свет родились…
— Вы, надо думать, очень рады? — король старался придать беседе с братьями жены непринужденный тон, создать теплую, дружескую атмосферу. Но принцы пока были весьма сдержаны в проявлении чувств.
Вероятно, это потому, что в момент нашего знакомства я собирался сжечь на костре их сестру, думал король. Прискорбное недоразумение, конечно, тут же уладилось, все прощено и забыто, но осадок-то остался, мальчиков можно понять. Ничего, мы еще станем друзьями, просто надо прилагать к этому усилия.
— Уверен, вы счастливы, что снова превратились в людей, — заключил он.
Принцы переглянулись.
— Да не то чтобы, — нерешительно сказал принц Георг.
— Понимаете, — вмешался принц Людвиг, — мы и так ежедневно превращались в людей. На закате. Очень удобно. Птицы по ночам все равно спят, а у людей в это время происходит самое интересное.
— Но, если я правильно понял, на рассвете вы снова превращались в птиц? — уточнил король. — И так каждый день?
— Да, — хором подтвердили принцы. Лица их сделались мечтательными, глаза туманились от сладких воспоминаний.
— Это было прекрасно! — вздохнул наконец принц Генрих. — Надеюсь, когда-нибудь мы снова…
По его щеке скатилась слеза.
— Держи себя в руках, Анри, — строго сказал старший принц. — И вы, братья. Не надо отчаиваться. Матушка что-нибудь придумает.
— Вы говорите о вашей мачехе? — уточнил король. — Которая вас заколдовала? Элиза рассказала мне эту ужасную историю, пока я отвязывал ее от столба.
— Да, я примерно представляю, что могла вам рассказать Элиза, — принц Карл неодобрительно поджал губы и умолк.
— Видите ли, — осторожно сказал самый младший принц, тот, у которого вместо одной руки по-прежнему было крыло, — Элиза, при всех ее недостатках, славная девочка. Мы ее очень любим. Мы даже готовы простить ей то зло, которое она нам причинила. Хотя, конечно, взойти на костер, лишь бы подманить нас поближе и закидать этими ужасными колдовскими рубахами, — это был шантаж высшей пробы… Но это наше семейное дело, разберемся. А вы, зять, просто имейте в виду: версия Элизы — это всего лишь версия Элизы. Понимаете, бедняжка так и не смогла смириться с тем фактом, что в нашей большой, дружной семье только у нее одной нет решительно никаких способностей к оборотничеству. Конечно, ей было обидно!
— Завидно, — поправил его старший брат. — Если уж взялся говорить, называй вещи своими именами.
Митя молодец — позвонил сразу, как только я дочитал рассказ. Ни секундой раньше, ни минутой позже. Но этим польза от его звонка, можно сказать, исчерпывалась.
— Значит, так, — доложил он. — Теперь и я ничего не понимаю. Телефон Лени занят. Как-то беспросветно занят, а этого быть не может, я точно знаю что ее аппарат поддерживает несколько линий. Или вообще отключен. Честно говоря, я сильно беспокоюсь. Но ладно, это мои дела. Давай-ка я дам тебе их домашний телефон и адрес. Надеюсь, рано или поздно все уладится и ребята вернутся домой, живые, здоровые и способные внятно объяснить, что случилось. Хоть рюкзак заберешь.
— Давай, — согласился я. — Лучше пришли sms, мне записать нечем… Слушай, я уже почти перестал злиться и начал беспокоиться. Может, машину угнали? А их грохнули и спрятали где-нибудь в кустах. Может, мне полицию вызвать? Или как?
— Мне тоже всякая криминальная дрянь в голову лезет, — вздохнул Митя. — Но вряд ли. Не самое характерное преступление для Германии, мягко говоря. И потом, эта версия не объясняет, почему номер Лени занят. Ерунда какая-то. А полиция… Не знаю, будет ли от них толк, а вот хлопот с ними ты не оберешься. Оно тебе надо?
Я все взвесил и решил, что не надо. Тем более в глубине души я по-прежнему был уверен, что меня просто разыграли. Очень глупо и довольно жестоко, но мало ли как развлекаются на досуге успешные арт-дилеры. Интересно, как они будут выкручиваться, когда я их найду? Не станут же закрывать галерею и смываться в Южную Америку ради сомнительного счастья оставить себе мой ветхий лэптоп и трусы-боксеры. Ладно, поживем — увидим.
— Тогда пойду на трассу, — решил я. — Надеюсь, местное население сжалится над заплутавшим в лесу сиротой.
— Лучше будет, если ты дойдешь до ближайшей заправки или стоянки. Немцы вот так на дороге обычно не останавливаются, зато на заправках берут охотно.
— О господи, — вздохнул я. — Ничего себе новость. Ладно, что делать, буду искать заправку. В лесу спать в любом случае холодно пока.
— Держись там! Удачи тебе! — горячо сказал Митя. — Как только что-нибудь выясню, сразу тебе позвоню. И прости, конечно, что подложил тебе такую свинью. Мне в голову не приходило, что… Надеюсь, все как-то разъяснится.
— Я тоже надеюсь, — буркнул я. Спрятал телефон в карман и пошел на трассу. А что мне еще оставалось?
Ну хоть тут мне повезло, сразу за поворотом обнаружился указатель — ближайшая заправка в двух километрах. Я приободрился — два это не сорок и даже не десять — и зашагал в указанном направлении.
На заправке было пусто. В смысле, ни одного автомобиля. Зато здесь делали приличный эспрессо, а дежурившая за стойкой симпатичная рыжая девушка с глазами цвета ноябрьской травы отлично говорила по-английски. Сообщила, что мы находимся всего в семи километрах от Эрфурта; это меня приободрило — не самый маленький город, все-таки столица Тюрингии, значит, с проходящими поездами все в порядке, дело за малым — добраться до вокзала, но это уж как-нибудь. Мне так хотелось пожаловаться на злую судьбу, что я усилием воли вернул к жизни свой былой словарный запас и вывалил на рыжую диковинные обстоятельства своего путешествия. Она не только не выказала недоверия, но даже не удивилась.
— Люди искусства, — презрительно сказала она. — От них можно ждать чего угодно. Ненадежный народ. Я знаю, о чем говорю. У меня был бойфренд художник, целых три недели, и я до сих пор рада, что дешево отделалась. Никогда не связывайся с художниками, и все будет в порядке.
— Это вроде не художники, — нерешительно заметил я. — Галеристы. Бизнесмены. Должны быть надежные, нет?
— Без разницы. Все они одинаковые, — отмахнулась рыженькая. — Забавные, милые, но очень, очень ненадежные. Даже те, кто в музеях работают. У меня была герлфренд искусствовед, диссертацию писала, что-то о «Синем всаднике».
[30]
Первые два месяца все было хорошо. Но потом — раз! — и устроила мне неприятности, в самый неподходящий момент. Совсем как твои приятели. В самый неподходящий момент! — с нажимом повторила она.
