— Это правда, — неохотно согласился я.
Честно говоря, в глубине души я и сам всегда считал, что мое демонстративное горделивое невнимание к праздникам — такая же глупость, как наивный восторг моих прежних друзей по поводу приближающегося Нового года…
— А откуда, собственно, столь неодобрительное отношение к праздникам? — полюбопытствовал Джуффин. — Глупость, конечно, не спорю. Но на фоне прочих человеческих развлечений — вполне безобидная…
— Безобидная, наверное… Просто я и без всех этих праздников всегда очень остро чувствовал, что времени слишком мало. А тут еще такое напоминание… Я же говорил вам, сколько в моем Мире живут люди?
— Лет семьдесят, — кивнул Джуффин. — Действительно очень мало. Такое ощущение, что судьба злонамеренно лишила твоих соотечественников единственного шанса хоть немного поумнеть: опыта.
— Вот-вот, — согласился я. — Меня все время грызло беспокойство: слишком мало времени! Настолько мало, что не имеет смысла рыпаться, все равно ничего не успеешь! А любой день рождения или, скажем, Новый год — лишнее напоминание о том, как мало тебе осталось. Чем не повод для печали?..
— Да-да, знакомая песня, — невесело усмехнулся Джуффин. — Можешь себе представить: я не раз слышал ее и в этом Мире.
Я удивленно поднял брови.
— Как это? Здесь же люди триста лет живут, как минимум! А многие, насколько я знаю, — ладно, не будем показывать пальцем! — гораздо дольше, — я лукаво покосился на своего шефа и добавил: — Если разобраться, мы имеем дело с величайшей несправедливостью! Мы тут жрем отведенное нам время столовыми ложками, в то время как мои бедные соотечественники умирают, «не приходя в сознание» — по меткому выражению одного из них.
[3]
— Человеческая жизнь — это вообще одна сплошная непрерывная несправедливость, — холодно заметил шеф. — В каком бы Мире ты ни родился, можешь не сомневаться: несправедливостей на твой век хватит, было бы желание их выискивать! И что с того? Да, триста лет — это действительно несколько больше, чем семьдесят. С другой стороны, семьдесят — гораздо больше, чем год. Знаешь, сколько живут мухи? И насколько мне известно, еще ни одна муха не впала в депрессию…
— Так то мухи, — вздохнул я. — Не думаю, что мухам вообще свойственно впадать в депрессию…
— Выходит, людям есть чему у них поучиться, — неожиданно заключил Джуффин.
— Да я и учусь помаленьку… Впрочем, если у вас на примете есть какая-нибудь особо мудрая муха с педагогическими талантами, можете меня ей представить.
— Один — ноль в твою пользу, — признал Джуффин, с удовольствием поднимая руки вверх. — И с чего это меня понесло читать тебе проповеди? Ты у нас уже давно такой взрослый, что страшно делается!
— Мне самому страшно делается, — пожаловался я. — Знаете, когда я услышал, сколько вы тут живете, решил, что теперь еще долго буду оставаться до неприличия молодым. А недавно присмотрелся к своему отражению в зеркале — и на тебе! Какие-то дурацкие высокопарные складки у рта, какая-то скорбная морщина на лбу… Такой стал солидный дядечка, всего за несколько лет! А ведь мне долго удавалось выглядеть как мальчишка. Мои ровесники от зависти кисли!
— Просто смотрись пореже в зеркало, — пожал плечами Джуффин. — А еще лучше — вообще не смотрись, пока не научишься быть старым или молодым по своему выбору, только и всего!
— Сэр Кофа понемногу учит меня менять внешность, но его наука дается мне с трудом, — признался я.
— Я имею в виду совсем другое. Наш Кофа — великий мастер недолговечных иллюзий. Он может казаться молодым или старым, толстым или худым, мужчиной или женщиной, но при этом он остается пожилым человеком с большим жизненным опытом за спиной. Кофа — всегда Кофа, в какие бы маски он ни рядился. А я говорю о возможности выбрать себе возраст, который в настоящий момент кажется тебе наиболее удобным, и погрузиться в него целиком — до тех пор, пока тебе не покажется, что пришло время стать иным. Ты ведь видел оба обличия леди Сотофы? Помнишь, как она выглядит на Темной Стороне и как — у себя в кабинете?
Я кивнул, с удовольствием вспоминая, как на моих глазах пухленькая седая старушка впервые превратилась в ослепительную юную красавицу. Это, конечно, был настоящий шок!
— Ну вот, можешь мне поверить: ее личность и общее самочувствие тоже при этом меняются, — добил меня Джуффин. — Что касается здоровья, с этим у нее всегда в порядке, но молодая Сотофа обладает вспыльчивым характером и открытым сердцем, а пожилая — спокойствием, внешним добродушием и некоторой замкнутостью. Собственно говоря, отличий куда больше, я привел в качестве примера самые очевидные. Это очень похоже на те перемены, которые происходят во внешности и характере все того же сэра Кофы, когда он покидает Ехо. С той только разницей, что Кофа ничего не может с этим поделать, а Сотофа руководствуется то соображениями необходимости, то сиюминутным капризом — всякое бывает…
— Ох, как все сложно устроено! — я демонстративно схватился за голову.
— Даже сложнее, чем тебе кажется, можешь мне поверить, — улыбнулся Джуффин.
— А вы? — осторожно спросил я. — Вы тоже выглядите таким образом только потому, что вам так удобнее?
— Ты имеешь в виду: выгляжу как старая развалина? — расхохотался Джуффин.
Он здорово преувеличивал, конечно: какая уж там «развалина»! Я даже не дал себе труда возражать, только укоризненно пожал плечами: и так все ясно!
— Мог бы и отвесить пару комплиментов усталому старику! — подмигнул шеф. — Я так старательно на них напрашивался… Ничего, сэр Макс, возможно, когда-нибудь и ты будешь с удовольствием прятать свою нахальную мальчишескую рожу под суровыми седыми бровями… Если доживешь до этого светлого дня, конечно! — ехидно добавил он. — А пока мой тебе совет: не отвлекайся на пустяки, пореже смотрись в зеркало, и все будет путем.
— Тогда я перестану бриться, — пригрозил я. — Через пару лет у меня будет борода, как у генерала Бубуты. Представляете, какая прелесть?
— Собственно говоря, меня всегда удивляло, что ты не пользуешься услугами цирюльников, — заметил Джуффин. — Или ты до сих пор не подозреваешь об их существовании?
— Подозреваю, — усмехнулся я. — Но смутно. И ни разу не дал себе труд проверить эту гипотезу.
Шеф изумленно покачал головой и не поленился прочесть мне подробную лекцию о развитой сфере бытовых услуг в столице Соединенного Королевства. Главным выводом, который мне предлагалось сделать, была революционная, на мой вкус, идея, что этими самыми услугами можно пользоваться. Признаться, это мне до сих пор как-то в голову не приходило…
Одним словом, о времени, смерти и праздниках мы больше не говорили. Просто трепались о пустяках. Иногда мне приходилось отвлекаться от болтовни, чтобы здороваться с прибывающими завсегдатаями «Трехрогой луны». И ведь сам не заметил, как умудрился обзавестись кучей приятелей в этом славном местечке!
