— Посмеивалась, говоришь? Что ж, думаю, тебе не помешает узнать, что неконтролируемые перепады твоего настроения, по милости которых ты не раз ссорилась с Урмаго и творила немало других глупостей, — дело рук твоего старшего брата, — сообщил ей Шурф. — Больше ему ничего не удавалось с тобой сделать, но это не значит, что он не хотел… Кстати, как ты думаешь, почему ваш средний брат Пурех был таким горьким пьяницей?
— Я думала, все дело в том, что он — болван, — сухо сказала Ули. — О мертвых плохо говорить не полагается, и все же…
— Просто Пурех был самым слабым в семье, — мягко сказал Лонли-Локли. — Маркуло проверял на нем свою силу еще в ту пору, когда они оба были подростками. Как я уже сказал, Маркуло весьма глуп и поэтому не придумал ничего лучше, чем заставить своего брата пить все, что под руку подвернется… Ему нравилось, как ничего не подозревающий отец кричит на Пуреха, ему еще больше нравилось наблюдать, как того начинают презирать все члены семьи…
— Но мы даже не подозревали, — растерянно пробормотала Ули. — И в голову никому не приходило… Мы думали, просто Пурех так неудачно уродился. Каюсь, я сама мечтала, как мы с Урмаго от него избавимся после смерти отца: прогоним в лес или отвезем куда-нибудь подальше, да хоть в Пустые Земли, потому что просто невозможно жить с ним под одной крышей… Оказывается, мы могли бы его расколдовать, да? А теперь он умер, и уже ничего не исправишь. Как все несправедливо! — И она тихо заплакала, уже который раз за этот день.
— Это правда, девочка, — спокойно согласился мой друг. — Справедливость не является непременным условием человеческого бытия.
— Ну, Маркуло! Экспериментатор, мать его! Гипнотизер хренов! — сердито сказал я, чувствуя, что еще немного, и гнев захлестнет меня с головой.
Нелегко было удержаться от искушения немедленно отправиться в подвал и разобраться с этой скотиной Маркуло: голыми руками придушил бы!
— Остынь, Макс, — сухо сказал Шурф. — Нас с тобой эта история не касается. Я считаю своим долгом изложить факты леди Ули, которая представляется мне человеком, способным принимать решения и приводить их в исполнение. Не забывай: ты — не единственный человек во Вселенной, обладающий правом карать виновных. Строго говоря, такого права у тебя нет вовсе. По крайней мере, не здесь и не сейчас.
— Да знаю, знаю, — буркнул я.
Я прилагал все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы успокоиться, и у меня, хвала Магистрам, понемногу получалось.
Шурф еще довольно долго рассказывал мрачной, как туча, Ули о том, как ловко злодей Маркуло управлял действиями бабушки и несчастных «кузенов», которые и без ворожбы боялись его как огня. С «поэтом» Йохтумаппом у него вообще разговор был короткий: «Не сделаешь, как я велю, срублю твое любимое дерево!» А на таких условиях парень был готов не только вырастить в наших спальнях ядовитые кусты. Он, я думаю, и в пеший поход на битву с Завоевателем Арвароха отправился бы беспрекословно. Этот странный тип любил растения столь страстно и преданно, что я, пожалуй, даже представить себе не мог, какого рода взаимоотношения их связывают…
— Да, чуть было не упустил еще одну интересную деталь, — добавил Лонли-Локли, когда наша беседа уже близилась к концу.
Ночь за окном постепенно уступала свои права бледным предрассветным сумеркам, а мы с Ули затеяли своего рода состязание: кто глубже зевнет.
— Знаешь ли ты, девочка, что твое решение не рассказывать мне о том, что на самом деле случилось с Урмаго…
— Я уже и сама поняла, — перебила его Ули. — Тоже проделки Маркуло, да?
— Разумеется. Сам-то он действительно не знал, куда подевался Урмаго, и добросовестно объехал всех соседей в округе, разыскивая его — отчасти потому, что ему было положено проявлять признаки беспокойства, а отчасти потому, что растерялся: как это — младший брат пропал накануне дележки наследства, и не по его вине?! К тому же не было никаких гарантий, что Урмаго не вернется… И когда я сообщил, что намерен разыскать Урмаго, Маркуло запаниковал. Страх обострил его интуицию — так, кстати, часто бывает, — и он вдруг почувствовал, что ты как-то причастна к этому делу. Вот и принял меры, чтобы твой рот оставался на замке — на всякий случай. Мне кажется, больше всего на свете Маркуло боялся, что мы и вправду разыщем вашу пропажу: тогда ему пришлось бы собственноручно убивать какого-никакого, а все-таки брата…
— Да уж, — хмуро сказала Ули. — Это было странное ощущение: несколько раз я собиралась сказать вам правду — не потому, что действительно надеялась на вашу помощь, но утопающий хватается за любую соломинку, верно? И всякий раз, когда я открывала рот, на меня накатывала такая волна неприязни к вам обоим, что… Словом, даже одним воздухом с вами дышать было противно!
— Ну да, нечто в таком роде я и имел в виду, — согласился Шурф. И обернулся ко мне: — Пошли спать, Макс. Все мы уже порядком устали, а закончить разговор можно и завтра. Надеюсь, и сам господин Урмаго будет в состоянии принять в нем участие.
— Интересно, а жену свою ко мне тоже Маркуло присылал? — весело спросил я, с некоторым сожалением покидая уютное кресло. — Еще одно покушение? Она должна была э-э-э… зацеловать меня до смерти, так, что ли?
— Вполне возможно, — равнодушно пожал плечами мой друг.
— А что, Мичи к тебе приставала? — рассмеялась Ули. — Знаешь, сэр Макс, я думаю, что в данном случае Маркуло ни при чем. Она ко всем мужчинам пристает, глупышка. Однажды Маркуло ее даже с Пурехом застукал!
На этой оптимистической ноте мы и расстались, пожелав друг другу хорошей ночи.
— Сегодня можем спать одновременно, я правильно понимаю ситуацию? — с надеждой спросил я, когда мы добрались до своего домика. — Или все-таки лучше перестраховаться?
— Ну, хороший сторож никогда не помешает, — авторитетно заметил Лонли-Локли. — Впрочем, сегодня с обязанностями охранников вполне справятся эти господа, — и он указал на двух совершенно довольных жизнью собак: моего Друппи и говоруна Дримарондо.
Черт, а я-то почти забыл об их существовании за этот бесконечно долгий день, начавшийся с котла яда, поданного на завтрак…
— Нас сегодня хорошо кормили, — гордо сообщил мне Дримарондо. — Как только твой друг посадил Маркуло в подвал, бабушка Фуа тут же вынесла много мяса из кухни.
— Ну вот видишь, жизнь налаживается, — улыбнулся я.
Расходиться по спальням мы все-таки не стали: мало ли что взбредет в голову тому же Йохтумаппу! А вдруг он решил, что теперь должен проделывать свой фокус с ядовитыми кустами каждую ночь… И вообще, осторожность еще никогда никому не вредила.
Так что из одной огромной груды одеял мы быстренько соорудили две горки поменьше. Нырнув туда, я обнаружил, что жизнь еще прекраснее, чем казалось до сих пор.
И все-таки, прежде чем заснуть, я задал Шурфу еще один вопрос, последний на сегодня:
— Скажи, а откуда ты все это узнал?
— Что именно? — сонно переспросил он.
