— Ладно, — озадаченно согласился я.
А что мне еще оставалось?
Как бы то ни было, я дисциплинированно поехал в Управление Полного Порядка. Ехал я довольно долго, поскольку на моих глазах творились настоящие чудеса: плотные темные тучи, которыми заботливо укутал небо сэр Шурф Лонли-Локли, медленно отползали куда-то к западному горизонту, обнажая нежную прозрачную белизну. Светлое небо над Ехо совершенно не походило на то, под которым я родился, и мне это чертовски нравилось, несмотря ни на что!
Главный виновник всех этих удивительных явлений природы уже успел снова удобно устроиться в кресле. Теперь он неодобрительно созерцал художественный беспорядок, образовавшийся на нашем с Джуффином рабочем столе.
— Это еще что! — с порога заявил я. — Не видел ты настоящего бардака, парень!
— Можешь себе представить, не только видел, но и сам регулярно принимал участие в его создании — в свое время, — возразил Шурф. — Просто сейчас у меня такой период в жизни, когда беспорядок не улучшает настроения!
— Охотно верю. Кстати, Джуффин считает, что ты имеешь полное право покинуть это отвратительное грязное место… А это значит, что ты можешь отправляться домой. Если хочешь, конечно.
— Хочу, пожалуй, — согласился Шурф. — А ты остаешься?
— Остаюсь. Мне предстоит романтическое свидание с леди Меламори, знаешь ли… Предполагается, что она меня сменит. Так что мне тоже грех жаловаться на судьбу!
— Ясно. В таком случае я, пожалуй, не стану тебя ждать.
Лонли-Локли зевнул, элегантно прикрыв рот рукой в огромной защитной рукавице. Я подумал, что впервые в жизни вижу, как этот потрясающий парень зевает. Оказывается, кое-что человеческое ему действительно не чуждо. Тоже своего рода чудо, ничем не хуже остальных!
Он ушел, а я остался один на один с Курушем. Буривух меланхолично клевал остатки пирожного и не очень-то рвался общаться.
— Ты, часом, не в курсе, сколько сейчас может быть времени, умник? — без особой надежды спросил я.
— До заката осталось около двух часов, — немедленно ответил Куруш. — Странно: ты — первый человек, который меня об этом спрашивает!
— А я вообще — единственный в своем роде, милый. У меня нет чувства времени, абсолютно!
— Я так и понял, — согласилась птица. — Вытри мне клюв, пожалуйста.
Я охотно выполнил его просьбу и уставился в окно. Небо снова было чистым, на улице уже появились прохожие. Столица Соединенного Королевства быстро приходила в себя после коротенького, в сущности, кошмара… Можно было не сомневаться, что и фонари загорятся с наступлением темноты, как им и положено. И все же что-то было не так.
Я был абсолютно уверен, что дело вовсе не в моем пылком воображении: что-то неуловимо изменилось в Мире, который, впрочем, уже давно перестал казаться мне таким уж надежным убежищем… Что ж, тем нежнее будут теперь мои прикосновения к мозаичным мостовым Ехо, каждый шаг — почти что поцелуй в лоб, на прощание.
— Ты задумчивый, сердитый или просто спишь сидя? — спросила Меламори откуда-то из-за моей спины.
— Когда это ты успела появиться? — удивился я. — Да, пожалуй, твоя третья версия ближе всего к действительности!
— Вот и я так думаю, — кивнула она. — Эти злые колдуны совсем тебя загоняли. Сами-то небось уже давно дома дрыхнут, а ты героически клюешь носом в Управлении!
— Честно говоря, я вполне мог тихо смыться домой. Все-таки наш шеф — далеко не такой бессердечный злодей, каким ему положено быть по долгу службы… Просто мне очень понравилась возможность немного с тобой поболтать.
— Правда? — обрадовалась Меламори.
— Правда, правда. Ты же еще не имела сомнительного удовольствия узнать о героической борьбе сэра Мелифаро с медовыми деликатесами Куманского Халифата!
— А что это за история? — заинтересовалась она.
И я с удовольствием принялся снова пересказывать эту замечательную сагу. Меламори была просто счастлива, а ради этого стоило постараться!
— А как вы жили эти четыре дня? — спросил я, дав ей досмеяться.
— А как можно жить, когда парадом командует сэр Кофа?! Мы очень хорошо питались, что правда, то правда! И почти ничего не делали, поскольку делать было совершенно нечего: люди нос за дверь высунуть боялись, какие уж там преступления! Господа полицейские тоже отдыхали, насколько мне известно… Правда, было еще два трупа, муж и жена. Им позарез припекло отпраздновать столетнюю годовщину свадьбы, в собственном саду, да еще и при свечах. Одинокие Тени их тут же нашли: эти безрассудные бедняги были единственными, кто решился зажечь свет! Спьяну они это учудили, что ли?
— Наверное, — я пожал плечами. — А может быть, они как раз хотели чего-то в этом роде? Такой романтичный конец, вместо еще одного столетия занудной совместной жизни… Почему бы и нет!
— Ну, ты скажешь тоже! — изумилась Меламори. — Они же живые люди, а не герои какого-нибудь романа… А живым людям свойственно любить жизнь, разве нет?
— Еще как свойственно… Но бывают сумасшедшие живые люди. Они-то как раз способны на что угодно!
— Может быть, может быть… Ты знаешь, что корабль из Арвароха будет в Ехо через пару дюжин дней?
— Чтобы увезти тебя?
— Чтобы прикончить несчастного «презренного» Мудлаха… А там — по обстоятельствам.
— Оно и правильно, — кивнул я. — В таких вещах следует полагаться на импровизацию.
— Мне страшно, Макс, — тихо сказала Меламори.
— Мне тоже, — признался я. — Иногда меня здорово подмывает поднять бурю и утопить этот грешный корабль из Арвароха, чтобы все оставалось как есть. Если ты все-таки уедешь с Алотхо, это будет очень-очень плохо… А если останешься в Ехо — просто ужасно! Мне почему-то очень не хочется, чтобы ты проиграла эту битву с собственным страхом. Есть сражения, которые ни в коем случае нельзя проигрывать, хотя проиграть было бы так легко, так сладко…
— Ты говоришь странные и опасные вещи… Меньше всего на свете мне хочется признаться себе, что ты абсолютно прав. И все же мне почему-то нравится, что ты так говоришь. Почему?
— Потому что я пытаюсь тебе помочь. Не сбежать с прекрасным Алотхо, конечно, а…
Я осекся, а потом вспомнил давешние слова Джуффина, сказанные мимоходом, но навсегда впечатавшиеся в мою память.
— Хочу помочь тебе повиснуть между небом и землей и болтаться там в свое удовольствие! — заключил я.
— Наверное, я понимаю, — Меламори отвернулась к окну. — Знаешь, Макс, ты все-таки поезжай домой, ладно? У меня пока недостаточно мужества, чтобы развивать эту тему, а заговорить о чем-то другом… Теоретически это возможно, но все будет звучать немного фальшиво, правда?
— Правда, — согласился я. — Хорошего вечера, Меламори… и ночи заодно. Честно говоря, я тоже не могу похвастаться переизбытком этого самого мужества. Может быть, его вообще нет в природе? А все так называемые «герои» — просто люди, у которых не слишком развито воображение… У нас-то с тобой его больше, чем требуется, да?
