— Что, теперь ты предлагаешь позвать этого твоего любимчика и попросить у него совета? Еще чего не хватало! Я до сих пор обходился без чужих советов, обойдусь и теперь!
— Неужели и моим побрезгуешь? Не хмурься, Вотан, если Улисс нам и понадобится, то уж никак не в качестве советчика. В конце концов, он — всего лишь мой ученик. — Гордо сказала она. — Неужели ты думаешь, что у меня в запасе не найдется хорошей хитрости для нашего врага?
— Ладно, выкладывай свою хитрость. — Неохотно согласился я. Почему бы и нет?
Иногда в голову этой сероглазой приходят мудрые мысли…
— Я так поняла, что в соответствии с пророчеством, армию наших врагов должен был возглавить твой старинный недруг по имени Лодур, верно? — Осторожно спросила она.
— Верно. — Нахмурился я. — Ну и что?
— А он знает, что его место занято? — Лукаво спросила Афина.
— Знает ли он? Да, это хороший вопрос! — Я внимательно посмотрел на нее:
— Может быть, знает, а может и нет… Продолжай, Паллада!
— Ты и сам можешь продолжить, ты ведь у нас «Отец Мудрости» — разве нет?
Нужно просто стравить этих ребят и посмотреть что будет! — Торжественно заключила она.
— Хорошо говоришь… Но если Лодуру повезет, он одолеет этого парня и займет его место, окажется, что пророчество исполняется. — Нахмурился я.
— Одолеет? Не смеши меня, Один! Неужели ты думаешь, что нашего врага так легко одолеть? Если бы это было так, мы бы и сами справились… Впрочем, даже если этот твой Лодур на редкость удачлив, мы всегда сможем встрять в их драку и помешать ему — разве нет?
— Тоже верно. — Я задумался, и решил, что Афина предлагает мне не самый скверный выход из положения: что бы там не случилось между этими двумя, хуже чем есть все равно не будет! И потом, в пророчестве Вельвы ни слова не говорилось о ссоре между предводителями армии наших врагов — значит, мы просто обязаны постараться столкнуть их лбами!
— Ладно, допустим, что ты права… А если они столкуются? Если наш враг обрадуется и скажет Лодуру; «занимай мое место, мне все надоело!» Когда мы беседовали, мне показалось, что он только и ждет шанса умыть руки…
— Я не позволю ему «умыть руки». — Решительно сказала Афина. Я удивленно уставился на нее: что она еще задумала?!
— Разве ты не заметил, как он смотрел на меня? — Горделиво спросила Афина. — Если я позволю ему хотя бы надеяться, что когда-нибудь ему будет позволено поцеловать меня… знаешь, Один, возможно в этом случае Последняя битва пройдет по моему сценарию!
— Кое-кто однажды говорил мне, что прожил бесконечно долгую жизнь, не оставляя на своем теле отметины чужих губ, и не хочет менять это в самом конце… — Сердито сказал я. Мне очень не понравились ее слова, а улыбка, притаившаяся в уголках рта Марлона Брандо — и того меньше. Странная она была, эта улыбка, не слишком похожая на те, что я привык видеть на устах этой сероглазой — в какое бы тело она не рядилась…
— Я же говорю, что просто позволю ему надеяться! — Рассмеялась Афина. — Не надо так мрачно смотреть на меня, Игг! Ты — друг, поэтому тебе я сразу сказала правду.
Но это не значит, что я должна быть столь же прямодушна с нашим врагом…
Мало ли, какие слова я буду ему говорить! Слова — это всего лишь слова, а дальше слов дело не зайдет!
— И ты всерьез полагаешь, что ему будет достаточно твоей болтовни? Так может думать только неразумная девчонка! — Сердито сказал я.
— На что будем спорить? — Тут же подскочила она.
— Предлагаешь биться об заклад? — Удивился я. — Что за странная затея!
— Пусть странная. — Упрямо сказала Афина. — Что ты поставишь, Твэгги?
— Все что угодно. — Усмехнулся я.
— Отлично. — Кивнула она. — Если я выиграю спор — если окажется, что действительно смогу вить из него веревки, отделываясь лишь пустыми обещаниями! — ты выполнишь любую мою просьбу. Так даже лучше: сейчас я еще не знаю, что мне может от тебя понадобиться…
— А если ты проиграешь спор? Что я получу от тебя в этом случае?
— Я не проиграю! Ладно, допустим… а что бы ты хотел получить?
— Тебя. — Хмыкнул я.
— Как это — меня?
— Не прикидывайся, что не понимаешь. — Сердито сказал я. Передразнил ее:
— «Разве ты не заметил, как он смотрел на меня?» — а разве ты никогда не замечала, как смотрю на тебя я?
— Стараюсь не замечать. — Холодно сказала Афина. — У тебя есть некоторые достоинства, ради которых можно простить даже сладострастные взоры… Было бы лучше, если бы ты продолжал валяться по кустам в обществе Гекаты: ей это нравится, да и для дела полезно…
— Не пытайся заделаться моей свахой, ладно? — Я с трудом обуздал гнев. — Что ты смыслишь в этих делах? Чем решать, с кем я должен «валяться», скажи: ты принимаешь мое предложение?
— Дурацкая затея… Впрочем, как хочешь. Все равно я не проиграю этот спор!
— Может так, а может — нет. Поживем — увидим. — Вздохнул я. — Но в случае чего как я узнаю, что ты его проиграла?
— Я никогда не лгу тем, кого считаю равными себе. — Высокомерно заявила она.
— Это ты напрасно! — Усмехнулся я. — Только с равными и стоит лукавить: остальные не в счет.
— Не учи меня уму-разуму, ладно? — Вздохнула Афина. — Я не так молода, чтобы меня можно было переделать, а если учесть, что наш последний день не за горами, не стоит и пытаться… Ну что, я пошлю за Улиссом?
— На кой ляд тебе этот пройдоха? Думаешь, он научит тебя, как уклоняться от поцелуев?
— Этому я сама кого угодно научу… Улисс нам сейчас очень нужен, Один.
Или ты сам собираешься навестить своего бывшего побратима? Мне, например, что-то пока не хочется соваться ему в пасть… А кто-то ведь должен рассказать ему, что творится!
— Кто-то должен. — Неохотно признал я. — Но почему именно этот твой любимчик?
Почему бы не послать, к примеру Гермеса? Он же у вас от рождения Вестник…
— Гермес не только Вестник, он — один из нас. Нам не стоит делиться своими планами с кем-то еще. Пусть это будет нашим с тобой секретом…
Улисс не в счет, он — смертный, и предан мне крепче, чем мои Хранители!
— Не нравится он мне. — Вздохнул я. — Ладно, делай как знаешь…
— Вот и славно. Думаю, Улисс будет здесь уже сегодня ночью: он не медлит, когда я его зову.
Афина поднялась и пошла к своей летающей машине. Наверное решила, что ее крылатый приятель тоже нуждается в утешительной беседе после сегодняшней передряги. Уж он-то точно остался цел только по милости нашего мягкосердечного врага! Что касается меня, мне было о чем поразмыслить. Я достал из-за пазухи мешочек с рунами, взвесил его на ладони и спрятал обратно. Сердце говорило мне, что время для гадания неподходящее: моя судьба еще сама не решила, как быть дальше, так что мне не следовало полагаться на ее советы…
