— Но тогда почему ты с самого начала не защитил нас, Один?
Я скрипнул зубами от ярости: что я действительно ненавижу, так это препираться с бестолковым собеседником из числа тех, кого куда легче убить, чем вразумить! Но поскольку бестолковым собеседником на сей раз был Зевс, остаток силы которого мог бы мне пригодиться, пришлось — в который раз! — втолковывать ему, что мои руны не могут остановить того, чье имя им неизвестно.
— Так получается, если завтра к нам заявится новый безымянный охотник, твои руны его не остановят? Плохо наше дело! — Зевс окончательно помрачнел.
— Что ж, в любом случае, их число не бесконечно. — Оптимистически заметила Афина.
— А наш щедрый гость назвал нам так много имен! И если даже он не упомянул кого-то из них — невелика беда: он оставил мне свои книги, те самые, в которых черным по белому написаны имена наших таинственных врагов, и еще много имен, знакомых моему уху, и совершенно мне неизвестных. Кстати, все твои имена, Юпитер, там тоже имеются, да и мои…
— А мои? — Ревниво спросил Аполлон.
— Не переживай, Мусагет, и тебя не забыли! — Усмехнулись губы Марлона Брандо. — Обо всех нас там написано. И вот что удивительно: имена наши названы верно, но в остальном не так уж они и правдивы, эти чудесные книги!
Впрочем, их прежний владелец честно предупреждал меня об этом с самого начала…
Я недоверчиво покосился на Афину: она не говорила мне, что наш гость оставил ей свои книги! Это была великая удача: в глубине души я, как и Зевс, опасался, что в один прекрасный день среди наших недоброжелателей обнаружится кто-то, чье имя нам неизвестно, и все начнется сначала.
— Хорошо, что у нас есть эта защита. — Задумчиво протянул Гермес. — Кажется, я должен сказать тебе спасибо, Один: кроме меня пока никто не собрался, не знаю уж, почему… Но не можем же мы все время сидеть взаперти на своих амбах! Думаю, до этих ночных охотников скоро дойдет, что нас можно подстеречь где-нибудь на свежем воздухе… Когда утром ты приглашал меня на этот совет, Один, ты обмолвился, что знаешь выход.
— Разумеется! Отчасти именно поэтому я и хотел, чтобы вы собрались все вместе.
Защитная руна над входом в дом — это не так уж плохо. Но если начертить ее на груди, это раз и навсегда решит наши проблемы — по крайней мере, некоторые…
— Как это — «на груди»? — Удивленно перебила Афина.
— А вот так. — Я неторопливо извлек из-за пояса нож, распахнул плащ, аккуратно расстегнул рубаху и одним движением нарисовал руну Эйваз на собственной груди острым концом холодного лезвия. Краем глаза я заметил, что Олимпийцы смотрят на меня, как завороженные, а потом я перестал обращать на них внимание: мне пришлось склонить голову, чтобы шепнуть имена наших врагов маленькому могущественному кровоточащему узору, только что родившемуся на моем теле.
Через несколько минут я покончил с этим делом, поднял голову и торжественно сообщил:
— Вот, собственно, и все! Теперь ни одна из этих тварей не сможет даже приблизиться ко мне на расстояние вытянутой руки.
— С чем тебя и поздравляю. — Насмешливо сказал Аполлон. — Но неужели ты думаешь, что мы позволим тебе чертить свои колдовские знаки на наших телах?
— Дело хозяйское. — Холодно ответил я. — Если тебе по душе все время озираться по сторонам в поисках неизвестного охотника на твою голову, или сидеть сиднем на своей амбе — на здоровье, красавчик!
— Но пойми, Один: то, что ты предлагаешь, совершенно невозможно. — Смущенно сказала Афина. — Мы не можем позволить тебе оставить на наших телах свои руны.
Мы не знакомы с твоей магией. Кто знает, какую власть над нами ты можешь получить, если…
— А кто знает, какую власть над вами может получить смерть? — Насмешливо спросил я. — По крайней мере, я могу дать вам слово, что мои руны не предназначены ни для чего, кроме защиты. Я нечасто приношу клятвы, но ради вашего спокойствия могу снизойти и до этого. А вот что касается смерти — не думаю, что она станет давать вам хоть какие-то гарантии… И потом, если вы мне не верите — что ж, в таком случае, вы слишком поздно спохватились! Все вы видели в деле моих валькирий. Думаю, дюжина моих воинственных дев могла бы без особого труда справиться даже с Аресом! А ведь в доме каждого из вас теперь стоят на страже мои верные помощницы. Если бы я хотел учинить какое-нибудь злодейство, мне было бы достаточно шепнуть им словечко…
Олимпийцы озадаченно переглянулись. Кажется, до сих пор им и в голову не приходило, что они уже давно в моих руках.
— Не тревожьтесь, я позвал их только для того, чтобы они вас охраняли. — Примирительно сказал я. — Когда я впервые появился среди вас, я дал слово, что буду вести себя как друг. Поэтому не стоит волноваться: эти грозные девы не будут наглядно демонстрировать вам свою удаль.
— Еще чего не хватало! — Мрачно заметил Зевс. Уверен, ему ужасно хотелось испепелить меня на месте, но он и сам знал, что не выйдет…
— Опомнитесь! — Сердито сказал я. — На вас охотятся могущественные незнакомцы.
Я предлагаю вам свою помощь. Мало того, что никто, кроме Гермеса, не потрудился сказать мне «спасибо», вы вдруг начинаете коситься на меня, как на смертельного врага. Это по меньшей мере неразумно!
— Извини, Один. — Мягко сказала Артемида. — Наверное, мы кажемся тебе неблагодарными свиньями. Отчасти ты прав: мы не привыкли к тому, чтобы нам кто-то помогал — о богах, знаешь ли, обычно некому позаботиться! — и не научились испытывать благодарность. Но мы до сих пор не знаем, зачем ты пришел к нам, и что тебе нужно. Мы приняли тебя, потому что так хотела Афина. Но ребята вроде тебя ничего не делают просто так. Разумеется, мы все время ждем подвоха. Что бы ты не совершил, мы сразу же настороженно думаем:
«ага, вот сейчас он откроет свои карты!» А почему, собственно, ты ждал, что мы будем тебе доверять? Разве ты сам когда-нибудь доверял незнакомцам, да еще и таким, чья жизнь не в твоей власти?
— Раньше — никогда. — Согласился я. — Но теперь — почему бы и нет?! У нас осталось слишком мало времени, чтобы тратить его на хитрости. День нашей судьбы определен. Через полгода я встречу свою смерть на поле Оскопнир — если не нарвусь на нее раньше. Не думаю, что нити ваших судеб окажутся намного длиннее моей…
Неужели ты действительно полагаешь, что обреченный на смерть станет интересоваться такими пустяками, как власть над другими? Если бы мне по-прежнему требовалась власть, я мог бы спокойно сидеть у себя дома и повелевать достойнейшими из Асов. Нужны мне вы, олухи, как прошлогоднее конское дерьмо!
Тот, над кем я действительно хотел бы получить власть, слишком далеко отсюда.
Он движется на север, и каждый его шаг приближает наш с вами конец, а вы готовы гордо швырнуть мне в лицо свой единственный шанс удержаться над пропастью — можно подумать, что вы все еще верите в собственное бессмертие…
— Ты сердишься, Один? — Удивленно спросил Гелиос. — Никогда не видел тебя таким!
