— Вы имеете в виду рак? — спросила Касси.
— Hiya, — нахмурилась Доротея. — Это всего лишь зло, поселившееся в теле. Марджори Два Кулака поехала в Рапид-Сити, у нее из груди вырезали рак, и она живет уже много лет. Я говорю о зле. В ton. В душе. — Она пристально смотрела на Касси. — Индейцы верят, что ребенок рождается либо хорошим, либо плохим. Такие вот дела. Можно что-то изменить, пока он не родился, но после ничего уже сделать невозможно. Плохой ребенок вырастет плохим человеком.
Касси отвернулась. Живя в обществе, где чужие дети считаются подарком судьбы, который может благословить и твой собственный дом, что бы подумала Доротея об отце, который унижал собственного сына? О матери, которая забыла о существовании собственного ребенка? Касси хотелось сказать, что ее муж не родился плохим; его просто так часто в этом убеждали, что он вжился в эту роль.
Над зарослями прошелестел холодный ветер, отгоняя эти безрадостные мысли. Касси взглянула на оттопырившийся фартук Доротеи.
— Вы с Джозефом Стоящим на Солнце, должно быть, выполняете за городского врача львиную долю работы, — сказала она.
Доротея подняла веточку, отодрала кору и раскрыла крошечную зеленую почку.
— Иногда людям проще прийти ко мне, чем ехать в город. А некоторые вообще не доверяют докторам.
— Почему?
Доротея фыркнула.
— Потому что у нас всегда были шаманы, а wasicuή доктора появились совсем недавно.
— Wasicuή? Что это значит? — спросила Касси, узнав слово из языка лакота. — Мне кажется, вы и меня так называете. И все остальные.
Доротея выглядела удивленной, как будто об этом мог догадаться даже идиот.
— Это означает «бледнолицый», — ответила она.
Касси смаковала слово, пробуя на вкус его веселое звучание, похожее на щебет плачущей горлицы.
— Красиво.
Доротея встала, посмотрела на Касси и с присущей сиу прямолинейностью добавила:
— Оно образовано от трех слов на лакота, которые переводятся как «толстый, злой человек».
Касси молча тащилась по грязи. Никто ее сюда не звал, никто ей не был рад. Всю жизнь она играла роли, которыми хотела порадовать, но которые неизменно заканчивались провалом только потому, что она была тем, кем была: беспомощным ребенком, женой Алекса, белой женщиной. Она задавалась вопросом: неужели и правда она такой родилась, с каким-то изъяном в душе?
Она едва не наскочила на Доротею, потому что не сразу заметила, что старуха остановилась.
— Знаешь, — внезапно сказала та, — в детстве у меня было семь сестер. Мы жили неподалеку от Пайн-Ридж. У моих родителей не хватало денег на еду и одежду, что уж там говорить об игрушках, поэтому нам приходилось играть со старыми пуговицами и плюшевыми медведями, которые на Рождество дарила Армия Спасения. А еще с самодельными игрушками. Старшая сестра научила нас делать кукол из дикорастущих кабачков и тряпок, которые мы находили в мусорных контейнерах. Мы обматывали кабачки лоскутками, как платком, а из узелков делали им ручки и ножки. Эти куклы было нечто! Я помню, что каждый год, пока мои сестры пытались найти гладкий зеленый кабачок без пупырышков, я искала разноцветный — зеленый с желтыми прожилками. — Неожиданно Доротея схватила ее за руку, и Касси поразилась силе ее тонких пальцев. — Знаешь, гибриды — они крепче. Хранятся дольше. И в своем роде они даже красивы, Касси, haή?
Обе женщины шагали осторожно, не желая разорвать тончайшую, как паутинка, нить, которую протянула Доротея, впервые назвав Касси по имени.
Алекс Риверс повязывал черный галстук-бабочку и думал о Макбете — образе, о котором он на целый месяц забыл, пока на прошлой неделе не возобновил съемки. Он начал понимать, что метания героя намного глубже, чем казалось, как только взялся за фильм. Брак Макбета превратился в кошмар: пришло осознание того, что он женился совсем на другой женщине, не на той, что стояла перед ним теперь, что об ее актерских способностях он даже не догадывался.
У него ситуация была совершенно другой, но, тем не менее, в чем-то схожей. Да, были ошибки, но он никогда и представить не мог, чем это все обернется. Когда он вернулся домой и обнаружил, что Касси нет, то дважды осмотрел все комнаты, туалеты и чердак. Тяжело было поверить, что она на самом деле ушла. Такое случается с другими парами, особенно в Голливуде, где свадьба скорее повод «засветиться», чем проявление любви. Но у них было совсем по-другому. Он поверить не мог, что Касси может так просто хлопнуть дверью, главным образом потому, что не мог признаться самому себе, что она нужна ему больше, чем он ей…
Алекс провел расческой по волосам, поправил воротник. Через пять минут он отправляется к Мелани Грейсон, которая играла леди Макбет, и они вместе поедут в павильон Дороти Чандлер, где проводилась церемония награждения.
Алекс смотрел в зеркало и не узнавал лицо, которое в нем видел. Но он знал, что главная роль в его жизни не та, за которую он, возможно, получит «Оскара», а та, которую будет играть сегодня вечером, когда перед тысячами глаз станет делать вид, что ему совершенно наплевать, получит он эту премию или нет.
Герб ждал внизу, у белого лимузина «мерседес».
— Я уже жаловался, что меня мучает изжога? — улыбнулся он. — Ты с Касси говорил?
— Только что повесил трубку, — солгал Алекс. — Она пожелала мне удачи.
— Да уж, удачи, — протянул Герб. — Ты бесспорный лидер. Печально, что она не смогла вырваться сегодня, хотя бы в такой день. Но я знаю, каково оказаться в рискованной ситуации, когда нельзя отвлечься ни на минуту.
Алекс кивнул.
— Она говорит, что, если я получу «Оскара», ее отец резко пойдет на поправку.
— Твои слова да Богу в уши, — пробормотал Герб и подтолкнул Алекса к машине. — Поехали, сплетничать будем потом.
Когда они подъехали к дому Мелани Грейсон, Алекс не потрудился даже выйти из автомобиля; он для себя решил, что это не свидание, и не хотел внушать призрачных надежд. Герб проводил Мелани к задней дверце лимузина, сидящий там Алекс тут же налил ей бокал шампанского.
— Прекрасно выглядишь, — произнес он ожидаемый комплимент.
Мелани разгладила белую атласную юбку, которая облегала ее, словно змеиная кожа.
— В этом старом платье? — хмыкнула она.
Всем было прекрасно известно, что она потратила огромную сумму на этот шикарный туалет, который постаралась приурочить к выходу «Макбета» на экраны. Мелани особо подчеркивала, что никогда не стала бы заботиться так о собственной внешности, если бы не Алекс, на которого, по крайней мере трижды за вечер, будут направлены объективы камер.
Он неотрывно смотрел в окно — за несколько кварталов до здания образовалась «пробка». Касси никогда бы не надела такое платье. Она выбрала бы что-нибудь оригинальное, но простое и красивое. Как и она сама.
