Алекс рассмеялся.
— Однажды в бакалейном магазине. После выхода на экраны фильма «Свет и тень», вьетнамская тема. Значит, я стоял в отделе овощей и сжимал мускусную дыню, ну, как учила мама в мою бытность студентом, чтобы понять, спелая ли она. В итоге я выбрал две и направился к луку-порею, а когда оглянулся, то увидел вокруг дынь толпу. Женщины хватали дыни, которые я брал с прилавка, но так и не положил в свою тележку, — черт побери, зеленые дыни! — и уверяли друг друга, что взяли ту дыню, которой касался Алекс Риверс. — Он усмехнулся. — Это самое плохое в моей профессии, — признался он. — Я никуда не могу пойти. Ничего не могу сделать. Начисто лишен личной жизни. В тот день, в восемьдесят седьмом году, я последний раз ходил в бакалейный магазин.
— А что же ты ешь? — испугалась я.
— Я нанял людей. Они покупают мне продукты и одежду, отвечают на звонки, возят меня повсюду. Господи, если бы я захотел, то нанял бы человека, который ходил бы за меня и в ванную!
— Вот тебе и преимущества положения влиятельного человека! — улыбнулась я. Встала и унесла со стола остатки изумительного гуся под сливовым соусом, фаршированного сладким рисом. — И чем ты весь день занимаешься?
Алекс засмеялся.
— Если подумать, то почти ничем, — ответил он.
Он наполнил бокалы, пока я ставила на стол десерт.
— Черника, моя любимая ягода, — сказала я.
И сказала я это не из вежливости. Нельзя вырасти в штате Мэн и не любить чернику, она росла в лесу между нашими с Коннором домами. Эта была не такой вкусной — об этом Алексу я говорить не собиралась, — но напомнила мне лето и детство, которое прошло сто лет назад. Я поднесла вилку ко рту и съела еще одну ягодку.
— Мы в детстве в Мэне собирали чернику, — рассказала я Алексу. — Она росла повсюду, мы срывали ее прямо с куста и ели. — Я улыбнулась. — Теплая была самая вкусная, потому что напоминала солнце, но она оставляла на пальцах фиолетовые пятна.
Алекс потянулся через стол и взял меня за руку. Перевернул ее ладонью вверх, медленно поглаживая пальцами.
— Здесь и здесь, — произнес он, касаясь моей ладони, как будто видел эти следы. Потом взглянул на меня. — Жаль, что меня не было рядом с тобой.
Я отдернула руку. И почувствовала, как взмокла спина.
— Кажется, мне лучше уйти, — быстро сказала я. — Спасибо за чудесный ужин.
Я встала, пока не успела передумать, пока он не успел все решить за меня.
Алекс пристально смотрел на меня целую минуту, потом встал и откатил рукава рубашки. Надел смокинг и вывел меня из палатки. Факелы-близнецы по обе стороны от входа на съемочную площадку окрашивали землю красноватым цветом — мерцающим, дрожащим, обжигающим.
— Я сказал Джону, что сам отвезу тебя, — негромко произнес Алекс. — Надеюсь, ты не против.
— Не хотелось бы тебя беспокоить, — ответила я, но, даже произнося эти слова, я понимала, что выбора у меня нет. Я бы побоялась одна в такой поздний час возвращаться в гостиницу, а здесь так просто такси не поймаешь.
Алекс помог мне забраться в джип и плюхнулся на место водителя. Прикурил сигарету, чем меня несказанно удивил, — я не ожидала, что он курит. Но он сделал всего несколько затяжек и швырнул сигарету в окно, поэтому я осталась без тлеющего кончика сигареты, в свете которого могла разглядеть черты его лица.
Он ни слова не сказал всю обратную дорогу в гостиницу. Я знала, что обидела его, и пыталась прокрутить в голове прошедший вечер, но, кроме нашей изначальной перепалки, единственное, что могло быть неверно истолковано, — мой жест, когда я отдернула руку. Я просто не хотела совершить ошибку — вот и все. Я не знала, как играть в легкомысленные игры, в которые играл Алекс Риверс. «Переживет, — успокаивала я себя. — Он просто не привык, что ему отказывают».
Когда он остановил джип на стоянке у гостиницы и открыл мою дверцу, я попыталась придумать, как вежливо распрощаться и не дать деру, как только мои ноги коснутся земли. Потом засмеялась. Он всего лишь мужчина. Актер. Чего я боюсь?
Себя. Я знала ответ еще до того, как Алекс захлопнул дверцу и я оказалась в его объятиях. Я боялась представить, на что он еще способен, после того как увидела, что сегодня в фильме он воплотил мои собственные мечты. Алекс неотрывно смотрел на меня, но он стоял в тени, и единственное, что я могла видеть, — поразительное серебро его глаз.
— Ты красивая, — просто сказал он.
Я отвернулась.
— Не ври, — попросила я. — Не нужно играть.
Я слышала, что меня называли умной, амбициозной, но никто никогда не говорил, что я красивая. Я всегда думала, что это мог бы сказать Коннор, если бы ему выдался такой шанс.
Я опять разозлилась, как и в начале ужина, потому что Алексу Риверсу удалось испортить отличный вечер. Если бы все разворачивалось так, как я хотела, то я бы отправилась домой, легла в постель, закрыла глаза и раскрасила свои воспоминания искрометными диалогами и намеками на роман. Но Алекс перечеркнул все явной ложью, и неожиданно вечер показался одной большой насмешкой надо мной.
Алекс схватил меня за плечи.
— Я не вру, — заверил он. — И уж точно не играю. — Он легонько меня встряхнул. — А что такого в том, что я назвал тебя красивой?
— Ничего, потому что я не красавица. — Я произнесла это как можно беспечнее, надеясь, что будет не так обидно. — Оглянись вокруг. Взгляни на Джанет, или как там ее зовут… На любую другую актрису, с которой ты снимался…
Он обхватил мое лицо руками.
— Ты привезла сексуальное черное платье к черту на кулички. Так внимательно слушаешь, когда я говорю, как будто я открываю тебе тайны мироздания. Ты не боишься называть меня козлом, когда я веду себя, как козел. И ты рассказываешь о том, как собирала чернику, так, словно занималась этим всего несколько часов назад, поэтому я все еще вижу следы от нее на твоих пальцах и губах. Касси, если это не красота, тогда я не знаю, что это такое.
Он наклонился. Я стояла с широко распахнутыми глазами, когда он поцеловал меня, потому что хотела увидеть, волную ли я его так же, как он меня. Я чувствовала тяжелую белую луну на своих плечах, которая подталкивала меня все ближе к Алексу. Я слышала размеренное биение его сердца, негромкое жужжание вентилятора в гостинице по соседству и начинала верить, что все происходит на самом деле.
Он отстранился от меня, но его дрожащие пальцы по-прежнему лежали у меня на шее. Я улыбнулась.
— Я никогда не говорила о следах у меня на губах, — сказала я.
Алекс обнял меня за талию.
— Я начинаю думать, что этот фильм станет моим лучшим, — признался он.
Он помог мне подняться по ступенькам в гостиницу и проводил в главный вестибюль. Стояла кромешная темень, большинство членов съемочной группы и актеры уже легли спать, ожидая, что завтра с утра их ждет ранний подъем на грим. Алекс поднялся за мной по ступеням и проводил до двери номера. С каждым шагом я чувствовала, как он отдаляется. К тому времени, как мы оказались перед дверью, я уже стала сомневаться, а не выдумала ли все.
