— С чего бы ей заводить интрижку? Она сказала, что он не уделял ей достаточно внимания.
Неудивительно, что, когда они поругались, он сказал, что женщины всегда требуют, чтобы им уделяли все внимание без остатка. Теперь она начала лучше его понимать.
— Я до сих пор не знаю, что меня больше поразило — то, что она ушла, или выбранный ей для этого момент. У нас тогда было два плохих урожая подряд. Я этого не знал, папа все скрыл от меня. Но он работал день и ночь, пытаясь удержать виноградник на плаву.
— Это ужасно, Ксав! — Теперь понятно, почему он не хотел на сайте говорить об истории виноградников.
И вдруг ей в голову пришла еще более неприятная мысль.
— Когда это было?
— Не важно.
— Не уверена.
Ксавьер так долго молчал, что она думала, он не ответит, потом он посмотрел ей прямо в глаза:
— Десять лет назад.
У нее внутри все перевернулось.
— После моего отъезда в Лондон?
— На следующий день после того, как Ги стукнуло восемнадцать.
День рождения Ги был в сентябре, перед самым урожаем. Аллегру пригласили на эту вечеринку, но прийти она не смогла, потому что она как раз подыскивала себе жилье на время учебы в Лондоне. То есть все это произошло как раз тогда, когда Ксавьер должен был выйти в Париже на новую работу…
Ей просто необходимо было знать правду.
— Когда я позвонила тебе и попросила приехать в Лондон, побыть со мной, ты был не в Париже?
— Нет, — признался Ксавьер. — Я не мог оставить папу в такой ситуации. Уход Шанталь поверг его в отчаяние, Элли. Она разбила ему сердце. Я наконец-то заставил его все мне рассказать о проблемах на винограднике, именно поэтому он и не уделял ей достаточно внимания. Ему нужна была моя поддержка.
— И ты пожертвовал своей работой в Париже.
Он едва заметно пожал плечами:
— Я всегда знал, что вернусь сюда, когда папа соберется на пенсию. А так я просто сделал это немного раньше.
Она прикусила губу:
— А Гарри знал?
— Да. Он стал партнером папы через несколько месяцев. Он тебе не сказал?
Она покачала головой:
— Я сказала ему, что мы с тобой расстались. Он сказал, я слишком на тебя давлю, и мы еще слишком молоды, и я должна дать тебе больше свободы.
— И тогда ты с ним поссорилась?
Она кивнула.
— Из-за меня.
— Ксав, если бы я только знала, что происходит… Но у меня было такое ощущение, что все меня поучают. Гарри… и ты тоже. Ты фактически сказал мне, что у нас с тобой была интрижка на каникулах, ты слишком занят и не можешь со мной видеться. Я думала, ты встретил другую женщину.
— У нас с тобой была не интрижка на каникулах. Я правда был слишком занят и не мог приехать в Лондон. Я работал вместе с папой, чтобы не дать винограднику пойти ко дну. И дело было не только в нас, Элли, а во всех тех людях, которые на нас работали, которым мы платили зарплату, ведь они от нас зависели. Мы не могли их подвести.
— Почему ты не рассказал мне, что здесь происходит, Ксав? — В душе Аллегры боролись сожаление и злоба. Она так жалела, что у нее не было возможности его поддержать. И злилась на то, что он не доверял ей в полной мере и ничего не сказал.
Ксавьер вздохнул:
— Наверное, потому, что мне было стыдно. Я не хотел, чтобы ты знала, что моя мать сбежала и что у нас финансовые сложности.
— Я бы поняла, Ксав. — Она тяжело сглотнула. — Если бы ты мне рассказал — да, я не смогла бы ничем тебе практически помочь, но я бы тебя поддержала. Я могла бы тебя выслушать. И если бы ты мне сказал, что я тебе нужна, я бы вернулась. Я была бы рядом, держала тебя за руку. Твоя жизнь лежала в руинах, и вместо того, чтобы тебе помочь, я тебя бросила. Ты меня, наверное, просто ненавидел.
— Да, — признал Ксавьер. — Я думал, ты подвела меня так же, как Шанталь — моего отца. Мне только и нужно было, что чуть-чуть времени, чтобы собраться с мыслями, а ты заладила про то, когда же я приеду тебя повидать. Может, я сорвался тогда и был с тобой резок, но я этого не хотел. — Он помолчал. — Ты правда думала, что у меня кто-то есть?
— Ну да… — Аллегра провела рукой по волосам. — Я не могла больше ничем для себя объяснить, почему ты вдруг стал так холоден со мной. Ксав, мне было восемнадцать. И мне еще нужно было вырасти. Я хотела стать хозяйкой своей жизни. Я думала, что не нужна тебе. Во мне говорила гордость — я хотела сама прекратить отношения, а не ждать, пока меня бросят.
— То есть ты меня тоже ненавидела.
— Какое-то время. — Она прикусила губу. — Но я не хотела, чтобы между нами все кончилось. — Слезы щекотали ей глаза. — Ксав, тем летом я думала, что все мои мечты сбылись. Я думала, мы… — Она со свистом втянула воздух в грудь. Нет. Не могла она в этом признаться.
— Мы — что? — спросил он хриплым от нахлынувших эмоций голосом.
— Не важно.
— Не уверен, — сказал он, повторив то, что она сказала ему раньше.
— Когда я закончила школу, я думала, мы… поженимся.
— Я тоже. Я собирался сделать тебе предложение на Рождество, — сказал Ксавьер. — В Париже. Я собирался продать машину, купить тебе роскошное кольцо, повести тебя на вершину Эйфелевой башни и предложить тебе руку и сердце.
Она смотрела на него и видела — он говорит правду. Он любил ее не меньше, чем она его.
— Знаешь, мне бы хватило кольца с рынка, — сказала она. — Мне нужен был только ты.
Он вздохнул:
— И как мы могли так ошибиться?
— Я неправильно тебя поняла. Я была совсем еще юной. Но я бы никогда не сделала тебе больно, Ксав. Ни за что на свете.
— А я никогда не хотел тебя отталкивать. Наверное, мне тоже нужно было еще немного подрасти.
— Если бы только мы тогда по-настоящему поговорили… Но прошлое не изменишь. — Ей так хотелось взять его за руку, но на его лице все еще отражалась горечь, и она сдержалась. — Ты видишься с матерью?
— Изредка. Мне очень трудно было ее простить. Папа так ее любил. Для него потерять ее было все равно что потерять частичку самого себя.
— И она вышла замуж за того человека?
Ксавьер покачал головой:
— Этот ее роман долго не продлился. Как и три последующих.
— А твой папа принял бы ее обратно?
— Ни секунды бы не сомневался. Он был влюблен в нее до самой своей смерти. Ему нужна была только Шанталь. — Ксавьер с горечью улыбнулся. — У Лефевров это в роду. Они всегда влюбляются не в тех женщин.
От этих его слов ей стало больно, ведь это не было правдой.
