– Довольно просто догадаться, что… опозоренная тобой, я уже не вернусь в Кинлох-хаус. Ты готов пойти на убийство, чтобы заставить меня хранить молчание.
– А что мне за нужда в твоем молчании?
– Ты не посмеешь оставить меня в живых. Ведь, если я расскажу Диллону Кэмпбеллу правду о твоих злодеяниях, его гнев падет на твою голову.
– Не заносись, англичанка. Диллон Кэмпбелл по тебе плакать не будет, – презрительно отозвалась Флэйм.
– Он будет плакать по своим братьям, – настаивала Леонора. – Если Грэм убьет меня, Диллон Кэмпбелл потеряет свой единственный шанс спасти Саттона и Шо. Твоих братьев, Флэйм, которых ты так любишь. И этого Диллон никогда не простит Грэму, несмотря на старую дружбу.
Глаза Грэма потемнели от ярости.
– Так ты считаешь, я боюсь Диллона Кэмпбелла?
– Если не боишься, – произнесла Флэйм, тряхнув головой, – значит, ты глупец.
– Диллон никогда ни о чем не узнает.
– Вот именно. – Голос Леоноры стал еще тише, ужас и отвращение охватили ее при мысли о том, что им вместе с Флэйм предстоит вынести. – Не узнает, если в живых не останется ни одного свидетеля. Наверное, именно поэтому вам и удавалось так долго оставаться безнаказанным, да, Грэм? Вы и есть тот неуловимый убийца, перед которым дрожат жители окрестных сел.
– Нет! – живо возразила потрясенная Флэйм. – Такое трудно представить! Диллон говорит, что человек, способный на подобные злодейства, должен быть настоящим чудовищем.
Грэм скривил губы в жестокой ухмылке, не оставлявшей никаких сомнений в его намерениях.
– Ага, так я, выходит, чудовище?
– Пресвятая дева, так это правда… – прошептала Флэйм.
– Жаль тебя огорчать. – Он ухмыльнулся еще шире. – Но это правда, девочка.
– Но… зачем?
– Зачем? – Лицо Грэма исказилось от неистовой ненависти. – Затем что я тоже имею полное право на свои маленькие удовольствия, тем более что мое детство радостным не назовешь. Рос без отца, а мать рассыпала свои ласки всем, кто ни попросит, кроме сына, которому они были нужнее всего.
– По деревне ходили слухи о твоей матери, Грэм: дескать, она отдавалась любому, у кого в кармане водились деньги. Но людям было невдомек, что ты так терзаешься из-за ее распутства.
– Терзаюсь? – Он прищурил глаза. – Наоборот! Я решил пойти по ее дорожке. Я тоже распутничаю… на свой лад. И никакой Диллон не может мне помешать.
Последние слова он произнес не очень уверенно.
– За что ты так ненавидишь Диллона? – спросила Флэйм.
– Диллон! – Он сплюнул. – Я его с детства не выношу, твой драгоценный братец всегда и во всем считал себя главным. Когда мы мальчишками жили в монастыре, монахи на него чуть ли не молились. И теперь та же история – величайший воин во всей Шотландии, Роберт Брюс, так ослеплен Диллоном, что считает его кладезем всех добродетелей. – Голос Грэма задрожал от долго скрываемой ярости. – Это меня должны были направить в Англию. Женщины обожают меня. Мужчины мне доверяют. С какой стати такое важное поручение доверили грубому воину с лицом, изуродованным шрамом, доставшимся от меча англичан?
Флэйм заговорила, и ее голос немногим отличался от хриплого шепота:
– Ты называл себя другом Диллона. Ты находил кров в его доме, ты ел его угощение, ты разделял с ним горе и радость. Неужели же ты все это время ненавидел его?
– Да, я ненавидел его за то, что мне никогда не суждено стать таким, как он. А тебе, моя милая малышка Флэйм, придется разделить судьбу англичанки, уж слишком усердно ты за ней гналась.
– Ублюдок! – Рука Флэйм метнулась к ножу, спрятанному у нее за поясом, и она кинулась на Грэма с ловкостью опытного воина. Однако, как ни храбро сражалась девушка, ей было не под силу одолеть Грэма. Он быстро отбил ее атаку и перешел в наступление, по-прежнему держа в руке нож, и Флэйм была вынуждена отступать, пока не уперлась спиной в ствол дерева. Грэм прыгнул на нее, но в последнюю секунду девушка увернулась, избежав удара ножа, направленного в сердце.
Флэйм защищалась из последних сил. Едва она подняла руку, чтобы попытаться отбить новый выпад, как одним стремительным движением нож Грэма рассек ей руку от запястья до самого плеча. Девушка вскрикнула, и нож выпал из ее онемевших пальцев. Ноги ее подогнулись, и она рухнула на колени в траву, зажав раненую руку.
Через несколько мгновений земля вокруг пропиталась кровью. Грэм, все больше начинавший походить на дикого зверя, шагнул вперед, намереваясь добить жертву.
В этот миг он забыл о Леоноре. Воспользовавшись такой удачей, Леонора схватила с земли толстый сук и со всей силой обрушила его на голову насильника.
На секунду Грэм был оглушен. Удар ножа, который должен был поразить сердце Флэйм, вместо этого пришелся выше, глубоко ранив ее в плечо. Но не успела Леонора размахнуться и ударить его снова, как он поднялся на ноги и вышиб из ее рук импровизированную палицу.
Когда он заговорил, в его голосе проступила неукротимая ярость и боль.
– Ты мне за это заплатишь, женщина.
И двинулся на нее, зажав в поднятой руке блестящий нож. Грубо схватив ее за волосы, он резко откинул ей голову назад. Слезы хлынули из глаз Леоноры, но она стиснула зубы, решив молчать и лишить его удовольствия насладиться ее криком.
– Но сначала я позабавлюсь. – Ударом ножа он разрезал ее рубашку и нижние юбки и расхохотался, когда Леонора забилась в его руках, пытаясь прикрыть наготу.
Хотя она брыкалась, кусалась и боролась с отчаянием пойманного зверя, он был слишком силен, и Леонора не могла справиться с ним. Грэм приставил острое лезвие ножа к ее горлу, и девушка почувствовала, как по ее груди потекли теплые струйки крови. Она перестала сопротивляться, но в глазах ее горели ненависть и отвращение, смешанные с болью.
– Вот так-то лучше, моя прелестная леди. – Удерживая ее за волосы, он откинул ей голову назад и наклонился к ее лицу. Она попыталась, было отвернуться от его губ, но он сильнее сжал ее, заставляя стоять неподвижно. – А потом, когда я вволю позабавлюсь с тобой, ты и эта девчонка станете последними жертвами таинственного убийцы и насильника. И я буду утешать Диллона Кэмпбелла, а ему понадобится изрядная доза утешения, потому что, несомненно, погибнут и его драгоценные братцы.
Он откинул голову назад и громко расхохотался жестоким смехом, от которого кровь стыла в жилах. И вдруг смех его замер. Рука, крепко державшая Леонору, ослабила свою хватку. Леонора повернула голову, пристально уставившись на него. В глазах Грэма застыло удивление, затем он словно оцепенел и начал валиться вперед. Леонора быстро шагнула в сторону, едва успев избежать удара тяжелого тела, внезапно рухнувшего вниз. Когда он упал ничком, девушка увидела рукоятку маленького ножа, торчавшую из его спины.
Окровавленная рука Флэйм бессильно опустилась. Слабым, прерывающимся шепотом она сказала:
