Другие покатились со смеху, а он все держал ее, елозя губами по ее лицу. Его гнилостное дыхание наполнило ее легкие, и Леонора ощутила приступ еще более глубокого отчаяния. Получается, она попала из огня да в полымя. Только навредила себе своим побегом.
– Я первый позабавлюсь с леди, – заявил Главарь, резко откидывая ей голову назад и начав развязывать ленты ее рубашки. – А потом вы все по очереди можете покувыркаться с ней в траве.
– Пожалуйста… – Леонора забилась в его руках. – Я умоляю вас…
– Слышите? – воскликнул он, чванливо красуясь перед остальными. – Леди сама умоляет меня наградить ее сами знаете чем.
Сообщники его все еще покатывались с хохоту, но глаза Главаря странно расширились. Рука его внезапно разжалась, он повалился вперед. Леонора поспешила отступить в сторону, и Главарь тяжело рухнул на землю. В его спине поблескивала рукоятка ножа.
Остальные, застигнутые врасплох, засуетились, отыскивая свое оружие. С пронзительным воплем, от которого кровь застыла у них в жилах, Диллон накинулся на них, размахивая, словно палицей, большой дубиной.
– Да это великан! – закричал один из солдат.
– Это тот самый горец! – вскрикнул другой.
Англичане бросились к лошадям. Невезучие и недостаточно проворные медленно оседали на землю: Диллон наносил удары направо и налево, разя их неумолимо, как сама смерть.
Один из воинов, в ярости оттого, что им помешали повеселиться, бросился к девушке, намереваясь прихватить ее с собой. Но Леонора, склонившись к телу Главаря, вытащила из его спины нож. Из смертельной раны тут же хлынула кровь, обагрив ее руки. Хотя нож был скользким, она схватила его обеими руками и приготовилась защищаться. Видя выражение отчаянной решимости на ее лице, вояка отпрянул и присоединился к своим отступающим товарищам.
В такой позе Диллон и увидел ее, когда последний англичанин спасся бегством. Ее руки и перед разорванного платья были измазаны кровью, волосы рассыпались по плечам, и она уже ничуть не походила на утонченную английскую леди, которую он повстречал в замке ее отца.
Несколько минут она смотрела прямо на него, готовая ножом отразить нападение.
– Не прикасайтесь ко мне! – зашипела она.
– Они сбежали, миледи. Вам больше нечего бояться.
Она продолжала смотреть на него горящими от ярости глазами.
– Я же сказала вам, не приближайтесь. Если вы посмеете еще раз прикоснуться ко мне, я направлю этот нож прямо в ваше поганое сердце.
Диллону не раз приходилось видеть подобное на поле сражений: воинов, ослепленных насилием, приходилось удерживать силой, спасая от неистовства их собственных мыслей.
Он быстро взмахнул рукой и выбил нож из ее онемевших пальцев. Глаза ее расширились. Медленно, словно пробуждаясь ото сна, она моргнула и увидела его.
Диллон наклонился, подобрал нож и сунул его себе за пояс, затем взял ее за руку.
– Они не сделали вам зла?
Хотя голос его прозвучал безразлично, она была тронута его вопросом, хотя сама не знала почему.
– Нет. Они… не успели. Но вы… – Леонора подняла на него глаза. Голос ее задрожал. – Я не понимаю. Они ведь английские воины. Почему же они хотели поступить так с англичанкой, с леди? Неужели они не поняли, что я в беде?
– Да, миледи, такое трудно понять. – Он подумал о всех сражениях, в которых ему довелось принимать участие с юности, о невинных жертвах, которым приходилось выносить невероятные мучения. – Война так ожесточает людей, что они теряют человеческий облик.
– Но я же англичанка. Я всегда верила, что английские воины никогда не… – Она замолчала. Обхватив себя руками, она пыталась унять дрожь. Ей холодно… Ей так холодно…
Ни о чем, не думая, Диллон привлек ее к себе. Она не сопротивлялась. Честно говоря, как ни позорно было ей признаться в этом даже самой себе, она была рада его объятиям. На какое-то мгновение тепло другого тела стало ей необходимым.
Глядя на нее сверху вниз, он обеими руками отвел пряди волос с ее лица. Взгляд его задержался на ее губах, и он вдруг вспомнил тот поцелуй в саду.
Желание прикоснуться к ее губам переполняло его. Даже сейчас он чувствовал их сладость. Но все же… Призвав на помощь всю свою силу воли, он шагнул назад. Ему никогда не следует забывать, кто они такие. Похититель и пленница.
Леонора заметила выражение его глаз. На секунду она испугалась, что он сейчас поцелует ее, как тогда в саду. Теперь, когда она так ослабела, у нее не хватит сил бороться с ним. Но неужели правда, что мгновение назад она сама страстно желала, чтобы он поцеловал ее? Чтобы он обнял и успокоил ее? Неужели именно это было нужно, чтобы спасти ее от холода, вдруг охватившего тело и пробравшегося даже в сердце?
Когда он отступил на шаг назад, она почувствовала себя совсем одинокой. Идиотка, выругала она себя. Затем ее охватила прежняя ярость. И одновременно знакомый уже жар горячей волной заструился по всем ее жилкам.
Взяв за руку, Диллон повел ее туда, где оставил привязанную к дереву лошадь. Со стоическим спокойствием Леонора позволила ему поднять себя и усадить верхом.
Все еще не в силах избавиться от пережитого потрясения, она хранила полное молчание.
* * *
Неожиданное столкновение с англичанами заставило Леонору лишний раз вспомнить о том, как опасно ее положение. Даже если ей удастся сбежать от этого горца, она не сможет довериться людям, которых повстречает в своей собственной стране. Она поняла, что одинокая женщина, независимо от ее происхождения, представляет собой на редкость легкую добычу для кого угодно.
Затем она подумала об этом странном человеке, захватившем ее. Силы ему не занимать. Плечи широченные, ноги мускулистые, словно сплетенные из канатов. Ринулся в драку с толпой вооруженных воинов, не выказывая никаких признаков страха, и заставил своих противников в ужасе спасаться бегством. Он так легко приподнимал ее, словно она была малым ребенком. Конечно, он сможет, если ему вздумается, последовать примеру тех отвратительных вояк и заставить ее сделать все, что он ни пожелает. Действительно, есть чего бояться. И все же, хотя ей и было неприятно признаться в этом самой себе, почему-то она чувствовала себя рядом с ним… в полной безопасности. И сама не знала почему.
Затем еще одна мысль пришла ей в голову. Успокаиваться нельзя. Если сейчас она и находится в полной безопасности, все равно, пока она остается его заложницей, ей постоянно будет угрожать опасность. Она знала, что с силой Диллона Кэмпбелла ей не справиться, но она должна исхитриться и придумать способ бежать прежде, чем они покинут Англию. Если она не вернется как можно скорее к своему отцу, сердце его будет навсегда разбито.
Когда, наконец, они выехали из леса, на землю уже опускалась ночь. Диллон погнал лошадь по проторенной тропинке, залитой сейчас лунным светом и оттого казавшейся похожей на узкую ленту. Как только они оказались поблизости от какой-то деревни, он свернул с тропинки и поехал напрямик через луг. Когда же деревня осталась далеко позади, они снова вернулись на ровную дорогу, укатанную колесами повозок и избитую копытами сотен лошадей.
