– Все будет хорошо, Женечка, вот увидишь. Все будет хорошо…
– А у тебя-то как, мам? Я смотрю, отношения вовсю развиваются? Уже и в гости тебя сегодня везут?
– Ну да…
– А куда вы едете?
– Не знаю. На дачу к кому-то.
– А что ты наденешь?
Запоздало всхлипнув, Женька отстранилась, по-деловому сощурила глаза, оглядела ее с головы до ног. Почесав затылок, выставила вперед указательный палец:
– Тебе надо надеть мои новые голубые джинсы! Они мне чуть велики, тебе в самый раз будут!
– Ой, Жень, ты что! Они ж молодежные, все из себя навороченные! Куда я в них?
– Нормально, мам! Для дачи – самое то! И мои белые кроссовки надень. Правда, они не новые, но вполне ничего еще смотрятся. А сверху наденешь белую льняную жилетку. Ту, фирменную, которую мы с тобой в секонд-хенде весной покупали, помнишь? На ней же не написано, что она из секонд-хенда, правда? Сейчас я тебе все это притащу…
Вздохнув, она покорно стянула с себя заветный льняной костюмчик, влезла в принесенные Женькой вещи, с опаской подошла к зеркалу.
Что ж, вполне даже ничего. Правда, джинсы очень уж лихо все прелести обтянули, но смириться можно. Не огорчать же дочь отказом, вон как у нее глаза живо заблестели.
– Какая ты у меня классная, мам! Я так за тебя рада, честное слово! Ну, иди давай…
– Погоди, я ж тебя покормить хотела!
– Ой, да что я, сама не справлюсь? Я ж не маленькая уже! Все со мной нормально, не переживай. Иди.
– Да, сейчас только вещи кое-какие соберу. Ах да, и паспорт еще не забыть…
Про вечерний визит к Станиславе Васильевне она вспомнила, уже подъезжая к дому Павла. Черт, как нехорошо вышло! Надо было с утра еще позвонить…
Выхватив телефон, торопливо кликнула Динин номер. Трубка тут же отозвалась слегка возмущенным удивлением:
– Что у вас случилось, Лина? Почему вы звоните?
– Здравствуйте, Дина. Дело в том, что я больше не смогу посещать вечерами Станиславу Васильевну. Извините, так вышло.
– То есть… как это? Вы что, с ума сошли?
– Нет, я пребываю в здравом рассудке, Дина. Вам придется найти своей матушке другую собеседницу. Еще раз извините.
– Но… Но так же не делается, что это вы, ей-богу! Если вас не устраивает оплата, так и скажите, я добавлю! Шантажируете меня, что ли? Пользуетесь тем обстоятельством, что мама к вам привыкла?
– Нет, я вас не шантажирую. Я действительно разрываю все наши договоренности. Всего вам доброго, Дина. Прощайте.
– Нет, погодите! Как это – прощайте? Что это вы себе позволяете? Нет, я вовсе не собираюсь с вами прощаться! Где я теперь, по-вашему, другого человека найду?
– Не знаю.
– Вы… обиделись на наш давешний разговор, да?
– Ничуть. Просто так сложились обстоятельства.
– Обстоятельства? Нет, ну какие у вас могут быть обстоятельства? Смешно это слышать от вас! Вы хоть понимаете, сколько я вам платила? Практически за пустячное дело? Что вы о себе возомнили вообще?
– Да ничего я о себе не возомнила, Дина! Я понимаю, что надо было вас предупредить… Но я и впрямь не знала, что мои обстоятельства изменятся! – настойчиво поднажала она голосом на слово «обстоятельства», столь пренебрежительно произнесенное Диной.
– Да вы же нигде больше такого приработка не найдете, уж я-то знаю, что говорю! Подумайте, Лина, стоят ли того ваши… обстоятельства? И как мне теперь с мамой быть?
– Не знаю. Наверное, самой к ней иногда заезжать. Исполнять свой дочерний долг.
– Мне? Самой? Ну, знаете ли… Вы же в курсе наших с ней взаимоотношений, вы же прекрасно понимаете, что я этого просто не смогу! В конце концов, я имею возможность себя оградить… Вы что думаете, я больше никого не смогу найти на ваше место? За такие-то деньги?
– Да. Конечно, найдете. На исполнение своего дочернего долга вы наверняка никаких денег не пожалеете.
– А что это вы… будто иронизируете? Кто вы вообще такая, чтобы мне советы давать?
– Я не советую. Вы спросили, я ответила. Прощайте, Дина.
Трубка снова захлебнулась возмущенной скороговоркой, она уже не расслышала, нажала торопливо на кнопку отбоя. Что-то там было про «наглость» и «безответственность», очень пылкое, раздраженное. Ну, да и бог с ним. В конце концов, бедную Дину можно было понять, хоть и с большой натяжкой…
Павел уже шел к ней навстречу по гравию дорожки, улыбался, разглядывал с видимым удовольствием.
– А тебе этот прикид идет, Малина! Такая ты в нем… озорная. Ну-ка, покрутись… Ух ты, а сзади-то как аппетитно!
– Да ну тебя… Мы ж на дачу едем, вот я и оделась – для дачи. Вернее, это Женька меня нарядила.
– Как она? Успокоилась?
– Не знаю… Вроде обещала больше не плакать. Все равно у меня на душе неспокойно, очень уж она впечатлительная. Тем более это у нее первая настоящая любовь…
– Ничего, все обойдется. Ну что, поехали?
– Поехали.
Подошли к машине, Коля приветливо помахал ей через лобовое стекло. Потом, будто одумавшись, выскочил наружу, распахнул перед ней дверцу. Подсаживая, подхватил под локоток.
– Ишь ты, какой дамский угодник! – удивленно поднял бровь Павел. – А я и не замечал за тобой, Колян… Я жутко ревнивый, между прочим! Ты это учти!
– Учту, Пал Сергеич. Я это, чего подумал-то… Хорошо, что у вас тогда машину угнали! Если б не угнали, то вы бы сроду себе такую женщину не нашли.
Ничего себе, фамильярность! Хмыкнув, она удивленно вскинула брови, посмотрела на Колю, потом на Павла. Однако, похоже, никто ее хмыканья не заметил, мужчины продолжали увлеченно между собою беседовать, будто ее и рядом не было.
– …Да, тут ты прав, Колян. Ситуация у меня тогда хреновая до смешного образовалась. Ты ж в тот день – помнишь? – отпросился с обеда, я сам за руль сел, еще и к приятелю-однокашнику решил по пути заскочить. Вроде днем с ним созванивались, обещал дома быть, звоню в дверь, звоню, а никто не открывает. Выхожу – нет машины!
– Так вы ж у нее дверь наверняка не закрыли! Еще и портфель на заднем сиденье оставили как приманку. Привыкли, что я все время за рулем, вот и расслабились.
– Ну да. Выходит, расслабился. Еще и устал в тот день как собака. Выхожу от приятеля – гол как сокол! Ни машины, ни денег, ни телефона… Прошу у прохожих позвонить – все от меня шарахаются! Пришлось голосовать… Чего только судьба с нами, с мужиками, не творит, чтобы столкнуть с нужной женщиной!
– Ага. Я и говорю – судьбоносно у вас тогда машину угнали.
Нет, зря она насторожилась относительно фамильярности-то. Нет тут никакой фамильярности. Вполне даже нормальный разговор двух нормальных мужиков. И ничего, что один из них начальник, подумаешь. Хороший, значит, начальник, если умеет говорить по-человечески. И ей тоже так хорошо вдруг стало, будто перетекает этот прекрасный разговор через нее, как чистый ручей по лесной поляне, журчит нежной приятностью. Разомлев, прикрыла глаза, возложила голову Павлу на плечо – хорошо… До чего ж приятно сознавать, черт возьми, что ты не просто сама по себе Малина Смородина, а еще и судьба чья-то! Хорошо…
