С Кевином ничего не случится, уверял себя Нэйт. Он не позволит, чтобы с Кевином что-либо случилось.
Натаниэль повернулся и принялся забираться еще выше на скалы, зовя мальчишку по имени. И тут его внимание привлекла птица. Белоснежная чайка, грациозная, как танцовщица, взмывала над зарослями горной травы и утесами, возвращаясь назад с мелодичным криком, сверхъестественно похожим на женский. Нэйт остановился, внимательно наблюдая за птицей. На одно ошеломительное мгновение ему показалось, и он мог бы поклясться в этом, что глаза чайки зеленые, как изумруды.
Чайка снизилась, уселась на ближайшем уступе и устремила на мужчину взгляд, словно ожидая его.
И в следующее мгновение Натаниэль уже карабкался вниз по отвесной скале, не обращая внимания на боль по всему израненному телу. Шум прибоя заполонил голову. Внезапно Нэйт ощутил аромат женщины — сладкий, нежный, успокаивающий, однако наваждение пропало, и остался лишь запах моря и грохот клокочущих волн.
Птица улетела прочь. Взмыв высоко в небо, она присоединилась к своему спутнику — еще одной ослепительно-белой чайке. Какое-то мгновение грациозная пара с радостными криками кружила, паря в лучах полуденного солнца, а потом удалилась в морскую даль.
Тяжело, с присвистом, дыша, Натаниэль достиг уступа, где только что сидела чайка, и увидел в скале небольшую расселину, в которой прятался мальчик.
Его первым побуждением было подхватить малыша и заключить в объятия. Однако он одернул себя. Нэйт совсем не был уверен, что не он сам стал причиной побега Кевина.
Вместо этого Натаниэль уселся на камни и спокойно произнес:
— Отсюда замечательный вид.
Кевин сидел, уткнувшись лицом в колени.
— Я собираюсь вернуться в Оклахому. — Он попытался произнести эту фразу с вызовом, однако голос звучал устало и жалко. — Могу поехать на автобусе.
— Конечно. И посмотришь полстраны по дороге. Но я думал, тебе здесь нравится.
В ответ мальчик пожал плечами.
— Все нормально.
— Кто-то обидел тебя, приятель?
— Нет.
— Ты поссорился с Алексом?
— Нет, ничего подобного. Я просто возвращаюсь в Оклахому. Вчера ночью было слишком поздно садиться на автобус, так что я решил забраться сюда и подождать. Наверное, я заснул. — Он сидел по-прежнему отвернувшись и еще больше сгорбившись. — Ты не сможешь заставить меня вернуться назад.
— Ну, знаешь, я все-таки больше тебя, так что, наверное, смогу, — мягко произнес Нэйт, коснувшись рукой волос Кевина. Мальчик резко отшатнулся. — Однако я ничего не буду делать, пока не пойму, что у тебя на уме.
Натаниэль молча подождал какое-то время, смотря на море и слушая ветер, пока не понял, что Кевин немного расслабился в его присутствии.
— Твоя мама беспокоится о тебе. И остальные тоже. Может быть, ты вернешься назад и попрощаешься со всеми, прежде чем уехать навсегда.
— Она меня не отпустит.
— Она тебя очень любит.
— Я не должен был у нее рождаться. — В его словах, слишком резких для маленького мальчика, звучала горечь.
— Что за чепуха, просто уши вянут. Хочешь злиться — злись, это твое полное право, только какой смысл глупости-то болтать.
Кевин резко вскинул голову. При виде его грязного личика с размазанными по щекам слезами у Натаниэля чуть не разорвалось сердце.
— Если бы не я, все было бы по-другому. Она всегда утверждала, что это не имеет значения. Но я знаю.
— Что ты знаешь?
— Я уже больше не ребенок. Я знаю, что он сделал. Сделал ее беременной, а потом сбежал. Сбежал и больше не беспокоился. Сбежал и женился на Сюзанне, а потом бросил и ее тоже. И Алекса, и Дженни. Вот как получилось, что я их брат.
«Да, в штормовых морях, — подумал Натаниэль, — прокладывать курс следует с особой осторожностью, иначе неминуемо разобьешься о скалы». Глаза мальчика, в которых застыли боль и злость, неотрывно смотрели на него.
— Только твоя мама имеет право объяснить тебе все это, Кевин.
— Она мне сказала, что иногда люди не могут пожениться и жить вместе, даже если у них есть дети. Но он не хотел меня. Он никогда не хотел меня, и я его ненавижу.
— Не могу спорить с тобой по этому поводу, — осторожно заметил Натаниэль. — Однако твоя мама любит тебя, и это значит гораздо больше. Если ты уедешь, то причинишь ей боль, очень сильную боль.
Губы Кевина дрожали.
— У нее бы был ты, если бы я ушел. Ты бы остался с нею, если бы не я.
— Боюсь, я не понимаю тебя, Кевин.
— Он… Он сделал так, чтобы тебя избили. — Голос Кевина звучал сбивчиво, взволнованный мальчик с трудом подбирал слова. — Я все слышал прошлой ночью, слышал, как ты разговаривал с мамой, и она сказала, что это ее вина, но на самом деле виноват я. Потому что он мой отец, и он это сделал, и теперь ты ненавидишь и меня тоже, и ты уйдешь.
— Ах ты, дурень бестолковый. — Под наплывом эмоций Натаниэль посадил мальчика себе на колени и хорошенько встряхнул его. — Ты выкинул этот фокус только потому, что я получил пару синяков? Неужели я похож на человека, который не может постоять за себя? Да те два слабака убрались от меня ползком.
— Правда? — Кевин всхлипнул и протер глаза. — Но все равно…
— Черт возьми, какие тут могут быть «все равно». Ты не имеешь к этому никакого отношения, и я бы устроил сейчас тебе такую встряску, чтобы все зубы повыпадали за то, как ты перепугал нас сегодня.
— Он мой отец, — сказал Кевин, задрав подбородок, — и это значит…
— Это ничего не значит. Мой отец был пьяницей, который ради своего удовольствия драл мне задницу шесть раз в неделю. Разве это делает меня похожим на него?
— Нет. — Слезы ручьем хлынули из глаз мальчика. — Но я думал, что больше тебе не буду нравиться и что ты никогда не останешься и не станешь моим отцом, как Холт для Алекса и Дженни Натаниэль бережно обнял рыдающего Кевина.
— Ты думал неправильно. — Он коснулся губами макушки мальчика, чувствуя, как любовь к нему теплой волной разливается по телу. — Я бы вздернул тебя на нок-рее, матрос.
— А что это такое?
— Потом покажу. — Нэйт покрепче прижал его к себе. — Тебе не приходило в голову, что я мечтаю о таком сыне? Что я хочу, чтобы ты и твоя мама стали моими?
— Честно? — уткнувшись лицом в грудь Натаниэля, едва слышно спросил Кевин.
— А что ты думаешь, зря я, что ли, учил тебя держать штурвал? Чтобы ты потом сбежал?
— Не знаю. Думаю, что нет.
— Я искал тебя, Кевин. И не только сегодня.
Тяжело вздохнув, Кевин положил голову Натаниэлю на плечо.
— Я очень испугался. Но потом появилась птица.
