Тасе Верины настроения совершенно не нравились, тем более что еще совсем недавно Вера была настоящей красавицей. С длинными черными, совершенно прямыми волосами — Тася о таких всегда мечтала — и яркими васильковыми глазами. Ух! Когда они в институтские времена вместе с Верой шли по улице, на них все оборачивались. Сейчас Вера явно потеряла интерес к жизни и уверенность в себе. За последние годы она расплылась и стала похожа на тетку. По дому ходила в жутких трениках и безразмерном свитере, волосы ее поседели, и она закручивала их в какой-то старушечий пучок с пластиковой заколкой, глаза не красила, ногти тоже. Такое невероятное, на взгляд Таси, превращение подруги из эффектной молодой женщины в тоскливую дурнушку произошло с Верой именно после потери собственного бизнеса. Вера очень переживала, проклинала на чем свет стоит родную державу и даже хотела эмигрировать в Канаду. С тех пор она так и не оправилась. И неудивительно, что, интуитивно чувствуя какой-то подвох в поведении Сельдерея, Вера, похоже, очень боялась остаться одна и потерять свою обеспеченную жизнь. Тася давно понимала, что подругу необходимо срочно вытаскивать из сегодняшнего ее состояния, но не знала, как к этой задаче подступиться.
— А на фига ей стараться и морду красить, когда у нее такая подруга, как Лена Штукина, имеется? Пусть только попробует Сельдерей налево дернуться, я его, вражину, быстро на чистую воду выведу! С полной конфискацией всего бизнеса! Сельдерей — это вам не хитромудрые московские рейдеры. Так что не получится у его новой жены жопой вертеть. Не боись, Верка! Ты, главное, маникюр не вздумай делать. — При этих словах Штукина принялась задумчиво разглядывать свои ярко-фиолетовые гигантские ногти.
— Ага, у меня-то ногтей нет, потому что я их себе все время кухонным ножом обрезаю. А вот как майор Штукина со своими ногтями из пистолета стреляет и на самбо раз в неделю ходит — это тайна, покрытая мраком! — возмущенно заявила Вера.
— Вот именно, тайна! — Штукина подняла вверх указательный палец. — То есть информация исключительно для служебного пользования. ДСП называется.
— Вот тебе и самооборона без оружия! Она ноготком своим торк-торк подозреваемому в глазик и — здрасте вам! Он уже не подозреваемый, а самый настоящий преступник, бежит сдаваться, признается, где деньги спрятал, и платит налоги в тройном размере, — высказала предположение Тася.
— У майоров свои секреты! А вот когда у богатых домохозяек на голове воронье гнездо с пластиковой заколкой и рейтузы времен войны восемьсот двенадцатого года, мне становится страшно жить. Хочется плакать, снять с себя все и отдать богачам последнее. — Штукина вздохнула и закатила глаза к потолку.
— Вы, девочки, совершенно правы. Давно пора поднимать знамя мятежа. Я вот думаю, не перекраситься ли мне в блондинку? — захихикала Вера.
— Идиотка, даже думать не смей! Слушай, а давай с нами на каникулы к непутевой мамаше рванем. Итальяшкам разным глазки строить будем. — Тася подумала, что вдвоем с непутевой мамашей они как-нибудь с Вериной тоской управятся и вернут подруге человеческий облик.
— Нет, не годится. Во-первых, Сельдерея на Новый год одного оставлять нельзя, мы с ним до городу Парижу махнуть собирались, а во-вторых, итальяшки эти во главе со своим премьером тоже на малолеток падкие. Я в журнале читала. Полное безобразие!
— Ну, не знаю. Моей мамаше непутевой до сих пор проходу не дают, даже муж ревнует периодически.
— Молодец твоя мамаша. Ты лучше скажи, какие у тебя новости на личном фронте? Неужто только на итальяшек вся надежда?
— Да, как там дела-то со вторым замужеством, продвигаются или нет? — поддержала Веру Штукина. Она даже придвинулась поближе и внимательно заглянула Тасе в глаза.
У Таси на личном фронте вот уже полгода, как организовался прорыв в виде Павла, говорить о котором подругам она не хотела. Павел был младше Таси аж на целых десять лет, что ни Вера, как мать сына-первокурсника, ни Лена, которая нижестоящих по званию в упор не видит, вряд ли одобрили бы. Сразу бы лекцию ей прочли про педофилию какую-нибудь или еще чего похлеще!
Тася познакомилась с Павлом случайно в зале ожидания аэропорта Шереметьево. В Москве и Питере стоял туман, объявили задержку двух последних рейсов, и все московские командированные отправились по домам. Питерским деваться было некуда, они сбились в кучу, перезнакомились и сидели в ресторане. В компании совершенно незнакомых людей, в основном мужчин, Тасе было очень весело. Они наперебой предлагали подвезти Тасю из Пулкова до дома, рассказывали разные байки и анекдоты. В общем и целом вели себя как настоящие павлины. В конце концов часа в четыре утра питерский пилот, видимо, очень захотел домой и принял решение лететь. Объявили посадку, и вся ресторанная компания переместилась в самолет. Когда Тася в Пулкове уже садилась в свою машину, рядом с ней нарисовался симпатичный парень, который в ресторанных соревнованиях самцов никакого участия не принимал, а помалкивал, исподтишка разглядывая Тасю.
— Извините, — сказал он неожиданно низким хриплым голосом. — Вы меня до города не подбросите?
Тася его подбросила, они обменялись визитками, а потом все как-то само собой закрутилось. Павел работал директором представительства известной иностранной компании, торгующей в России стройматериалами. Конечно, в аэропорту у него тоже была машина, но еще в Шереметьеве в ресторане он определил, что Тася сама за рулем, и потащился за ней на стоянку. Тасе было хорошо с Павлом, однако знакомить его с Дуськой и своими друзьями она не спешила. Наверное, стеснялась все-таки его возраста. Хотя сама она не сразу выяснила, что он настолько ее младше. Выглядел Павел гораздо старше своих лет. Встречались они довольно часто, но каждая встреча все равно была маленьким праздником. Павел дарил Тасе цветы, водил ее по разным ресторанам. Часто они ходили в кино. Каждый маленький праздник непременно заканчивался у Павла, в его холостяцкой квартире, после чего Тася ехала к себе. Павел, несмотря на свою молодость, уже был разведен и панически боялся, что его опять захомутают. Тасю это очень даже устраивало. Она просто наслаждалась жизнью и ни о чем не думала. Правда, когда Павел понял, что захомутовывать его она не собирается, то почему-то даже обиделся. Купил ей специальные дамские тапочки на каблуках, шелковый халат и зубную щетку. Тем самым как бы показывая, что он не возражает, если Тасины вещи начнут распространяться по его квартире. И даже если Тася решит вдруг у него переночевать, то он будет только рад. Да, все-таки странные люди мужчины! А еще говорят, что это женщины сами не знают, чего хотят.
Сейчас на прямой вопрос подруг о своей личной жизни Тася не знала, что и ответить. Она думала, что уже слишком многое от них скрывает, особенно от Веры, а это не на пользу даже самой крепкой дружбе. Наверное, вот именно так товарищи и перестают быть товарищами.
— Да был тут один, вполне даже симпатичный, вот только я его обложила по-дурацки! — со вздохом сказала Тася и рассказала девчонкам, как опозорилась на встрече с большим боссом.
Вера развеселилась.
— Ничего, Таська, зато он тебя запомнил! Погоди, не ровен час, бросит свою старую жену и примчится к тебе со словами: «Ну, смейся же надо мной, издевайся, противная!»
