СВАТОВСТВО
– Ах, Сашенька, как он хорош!
Это восторженная, быстрая сестрица Елена, которая на полтора года моложе старшей Александры Павловны.
Девушки в очередной раз разглядывали портрет юного шведского короля Густава, в невесты которому предназначалась Александра.
Конечно, на портрете Густав был хорош, он и в жизни таков – высокий, стройный, большеглазый. Только ведь никто не рассказывал девушке о нраве юного короля. А стоило бы рассказать, что молодой человек самолюбив до болезненности, высокомерен до чванливости, обожает поклонение собственной персоне, абсолютно не перенося малейшего противоречия себе. Почему никто не подумал, каково будет молоденькой Александре с таким мужем?
Но политическая ситуация требовала такого брака, и все было сделано для начала переговоров о нем. Противников было много, союз России со Швецией категорически не устраивал французов, и французский посланник в Стокгольме прилагал неимоверные усилия, чтобы договоренность не состоялась. Терпеть не мог Россию и ее правительницу и регент молодого короля.
Густав-Адольф на пять лет старше своей тринадцатилетней возможной невесты, ему вот-вот исполнится восемнадцать, он станет настоящим королем безо всяких регентов, и тогда возможна свадьба. Екатерина очень желала сделать свою внучку королевой Швеции.
Воспитательница девочек Шарлотта Карловна Ливен заметила, что княжны снова любуются портретом возможного суженого Александры, чуть улыбнулась: ах, молодость, молодость… Княжон она очень любила, как и девочки свою весьма строгую воспитательницу. Шарлотта Карловна не боялась никого, даже их бабушку, которой смела (одна из очень немногих!) выговаривать за излишнюю роскошь двора и любовь к фаворитам. Такую женщину нельзя было не слушать.
– Довольно уж вам! В портрете небось дырки проглядели.
– Как это? – раскрыла свои прекрасные глаза Елена.
– А так! Все смотрите и смотрите.
Девочки уже поняли, что Шарлотта Карловна шутит, заулыбались смущенно:
– Мы же не на него смотрим, а на портрет.
Графиня сурово сдвинула брови:
– На него?! И думать забудьте! Как приедет, чтоб скромнее меня самой были!
Сестрички пропустили мимо ушей требование быть скромней, зато взвизгнули от слова «приедет».
– Неужто приедет?!
– Сговорились уж. Приедет.
– Ой, Сашенька, как я за тебя рада! Ты будешь королевой… – Елена закружилась по комнате, подхватив юбки. – Ах, Ваше Величество! Вы сегодня прекрасно выглядите, Ваше Величество! Позвольте вашу ручку, Ваше Величество!
– Полноте вам! Зачирикали синички!
– А синички не чирикают, они… – девочка не знала, как сказать. – Не знаю, но не чирикают!
– Вот и ты помолчи. Лучше послушайте меня. Вы не только о себе думать должны. По вашему поведению и о сестрах судить станут. Что будет, коли по всей Европе разнесут, мол, у государыни Екатерины Алексеевны внучки вертлявые или болтушки?
– Ах, нет! – прижала руки к груди Сашенька. – Мы будем достойны.
– Надеюсь. Государыня просила с вами беседу на сей счет иметь. – И Шарлотта Карловна стала подробно разъяснять, как нужно вести себя со столь важными гостями.
О приезде юного короля Швеции Густава вместе с его регентом герцогом Карлом Зюдерманландским действительно было договорено. Для этого пришлось преодолеть немыслимое количество дипломатических и иных препятствий, в том числе официально расторгнуть уже существовавшую помолвку Густава. Честно говоря, не все понимали императрицу. Королю вот-вот исполнится восемнадцать, он станет полноправным безо всяких регентов, в то время как сейчас он почти во власти регента, который совсем не склонен ни к союзу с Россией, ни тем более к женитьбе Густава на внучке императрицы. Что бы не подождать?
Екатерине не были нужны в Швеции противники ее внучки, а потому она предпочла действовать напрямую и лично. Шведский посол сообщал в Стокгольм:
«Во всем этом видна женщина и в немалой доле ее тщеславие. Верно то, что императрица, хотя уже такая старая, не без основания рассчитывает понравиться своим личным обаянием, и я не знаю никого, кто умел бы, как она, создавать радость и заставить себя полюбить, когда ей действительно этого хочется».
Бабушка и впрямь столь активно занималась устройством семейных дел своих внуков и внучек, что было отчего поразиться.
Старший Александр уже был женат, в середине февраля состоялось венчание и второго великого князя, Константина, с принцессой Кобургской Юлией, крещенной Анной Федоровной. Крестной матерью немецкой принцессы была сама Сашенька, Александра Павловна. Она прослезилась, прекрасно сознавая, что в случае замужества и ей тоже придется принимать крещение. Об этом как-то не задумывались, ведь жена должна бы переходить в веру мужа, так поступали все прибывающие в Россию невесты. Крестилась Екатериной Алексеевной сама государыня, бывшая Софьей Фредерикой, крестились и обе жены великого князя Павла Петровича – Наталья Федоровна и Мария Федоровна…
Устроив свадьбы внуков, императрица всерьез занялась судьбами и внучек. Она словно торопилась, неужели что-то предчувствовала?
Екатерина писала своему непременному корреспонденту Гримму:
«…Теперь женихов у меня больше нет, зато пять невест; младшей только год, но старшей пора замуж. Она и вторая сестра – красавицы, в них все хорошо, и все находят их очаровательными. Женихов им придется поискать днем с огнем. Безобразных нам не нужно, дураков – тоже; но бедность – не порок. Хороши они должны быть и телом, и душой».
Замечательные слова, и бабушка активно занялась делом. Едва ли даже старшей из великих княжон было пора замуж, ведь Александре едва исполнилось тринадцать, они с сестрой Еленой обещали стать выдающимися красавицами (и стали!). Очаровательные, прекрасно воспитанные принцессы с огромными придаными были подарком для любых женихов, вот только их бабушка… Российскую императрицу побаивались во многих дворах Европы.
Не был исключением и шведский. Регент юного короля герцог Карл приходился Екатерине кузеном и долго сопротивлялся, предвидя сильнейшее влияние с ее стороны, под которое попадет Густав, едва окажется в российской столице. Но как ни сопротивлялся, пришлось ехать.
Король Густав и его регент Карл Зюдерманландский прибыли в Россию под именами графов Гаги и Вазы в сопровождении огромной свиты 13 августа 1796 года. Через день был назначен прием у императрицы. Задолго до приезда Екатерину предупредили, что главной чертой характера молодого короля является гордость, временами, пожалуй, излишняя.
– Ничего, с чужой гордостью мы справимся!
– Вы собираетесь его унизить?! – ахнул посол, предвидя самые немыслимые дипломатические осложнения после этого.
– Ни в коем случае! Гордых государей, даже если они приезжают инкогнито, надо все равно принимать, как государей. – Чуть улыбнувшись, она добавила: – Тем более он, возможно, станет моим внуком, а вы знаете, как я люблю своих внуков.
