Я не знаю почему. Вы не знаете почему. Похоже на то, что и
сам Господь Бог не знает почему. Просто это дело правительства, вот и все.
Из интервью с уличным прохожим по поводу Вьетнама, около
1967 года
Пролог
Но Вьетнам был уже позади, и страна понемногу приходила в
себя.
В этот жаркий августовский день 1972 года автобус службы
новостей был припаркован у западной заставы, где заканчивалась скоростная
автострада № 784. Небольшая толпа собралась вокруг наспех сколоченного
покрытого тканью помоста. Ткань казалась тонкой полоской плоти на скелете из
голых досок. Позади помоста на вершине поросшей травой насыпи стояли будки для
уплаты дорожного сбора, а перед ним открывалось болотистое поле, тянувшееся к
предместьям города.
Молодой репортер по имени Дейв Алберт брал интервью у
случайных людей из толпы, коротая время в ожидании прибытия мэра и губернатора
на торжественную церемонию.
Он поднес микрофон пожилому человеку в темных очках.
– Ну, – сказал пожилой человек, робко глядя в камеру, – я
думаю, что это великое дело для города. Мы давно в этом нуждались. Это… Великое
дело для города.
Он сглотнул слюну, отдавая себе отчет, что повторяется, но
не в силах остановиться под гипнозом циклопического жужжащего глаза последующих
поколений.
– Великое, – добавил он, словно по инерции.
– Спасибо вам, сэр. Спасибо вам большое.
– Как вы думаете, мое интервью используют в вечерних
новостях?
Алберт улыбнулся профессиональной, бессмысленной улыбкой.
– Трудно сказать, сэр, но у вас хороший шанс.
Звукооператор указал на поворот возле заставы, где только
что появился Крайслер Империал губернатора, мерцающий и сверкающий в лучах
солнца. Алберт кивнул в ответ и поднял вверх один палец. Вместе с оператором он
подошел к парню в белой рубашке с закатанными рукавами. Парень смотрел на
помост с угрюмым видом.
– Не могли бы вы высказать свое мнение по поводу всего
этого, мистер…?
– Доуз. Отчего же, могу. – У него был низкий, приятный
голос.
– Быстрее, – пробормотал оператор.
– Я думаю, что это кусок говна, – сказал человек в белой
рубашке все тем же приятным голосом.
Оператор скорчил рожу. Алберт кивнул, с упреком взглянув на
человека в белой рубашке, и изобразил ножницы указательным и средним пальцами
правой руки.
Пожилой джентльмен наблюдал за этой сценой с выражением
неподдельного ужаса. Наверху, неподалеку от будок, губернатор выбирался из
своего «Империала». Его зеленый галстук ослепительно сиял на солнце.
– А это будет в каком выпуске: в шесть или в одиннадцать? –
вежливо осведомился человек в белой рубашке.
– Хо-хо, дружище, да ты бунтовщик, – кисло сказал Алберт и
двинулся вперед, чтобы перехватить губернатора. Оператор потащился следом.
Человек в белой рубашке наблюдал, как губернатор осторожно спускается по
травянистому склону.
Алберт вновь встретился с человеком в белой рубашке
семнадцать месяцев спустя, но так как ни один из них не помнил о том, что им
уже довелось познакомиться, то можно считать, что та встреча была первой.
Часть первая. Ноябрь
Вчера поздней ночью дождь постучался в мое окно
Я пересек погруженную во мрак комнату и в свете фонарей
Мне показалось, что внизу на улице я увидел Дух столетия
Говорящий нам, что мы все стоим на краю.
Эл Стюарт
20 ноября, 1973
Он действовал, не давая себе возможности задуматься о том,
что он делает. Так безопаснее. У него в голове словно стоял прерыватель,
который срабатывал всякий раз, когда голос внутри него пытался спросить: «Но
почему ты все это делаешь?»
И тут же часть его сознания погружалась в темноту. Эй,
Джорджи, кто вырубил свет? Прости, это я. Какая-то ерунда с проводкой, надо
полагать. Секундочку. Выключи, а потом снова попробуй включить. Вот так, свет
появился. Но мысль исчезла. Все в полном порядке. Продолжим, Фредди – так на
чем мы остановились?
По пути на автобусную остановку ему попалась вывеска
следующего содержания:
ОРУЖЕЙНЫЙ МАГАЗИН ХАРВИ
Ремингтон, Винчестер, Кольт, Смит-Вессон
Охотники – наши желанные гости
Серые тучи роняли на землю редкий снежок. Это был первый
снег в этом году, и он падал на асфальт, словно белые хлопья пищевой соды, а
потом таял. Он увидел маленького мальчика в красной вязаной шапочке, который
шел по улице, разинув рот и высунув язык, чтобы поймать снежинку. Она
просто-напросто растает, Фредди, – подумал он, глядя на ребенка, но тот
продолжал свое занятие, запрокинув голову к небу.
Он остановился перед оружейным магазином Харви и
заколебался. Перед входом стоял стенд со свежими газетами, и заголовок на
первой полосе гласил:
ХРУПКАЯ ДОГОВОРЕННОСТЬ О ПРЕКРАЩЕНИИ ОГНЯ ПОКА СОБЛЮДАЕТСЯ
Внизу на стенде была укреплена запачканная белая табличка с
надписью:
ПОЖАЛУЙСТА, ЗАПЛАТИТЕ ЗА СВОЮ ГАЗЕТУ!
МЫ РАССЧИТЫВАЕМ НА ВАШУ ЧЕСТНОСТЬ,
ПРОДАВЕЦ ПЛАТИТ ЗА ВСЕ ГАЗЕТЫ
Внутри было тепло. Помещение магазина было длинным, но не
очень просторным. Проход был только один. Слева за дверью была стеклянная
витрина, уставленная коробочками с патронами. Он немедленно узнал патроны. 22,
так как в детстве в Коннектикуте у него была однозарядная винтовка этого
калибра. Он мечтал о такой винтовке на протяжении трех лет, а когда, наконец,
получил ее, то не знал, что с ней делать. Некоторое время он палил по
консервным банкам, а потом подстрелил голубую сойку. Выстрел оказался не таким
уж точным. Сойка сидела на снегу, и вокруг нее расплывалось розовое кровавое
пятно. Она медленно открывала и закрывала клюв. После этого он повесил винтовку
на стену, и там она и висела в течение трех лет, пока он не продал ее
мальчишке, живущему вверх по улице, за девять долларов и картонную коробку
разных юмористических книжонок.
Другие патроны не выглядели такими знакомым.
Тридцать-тридцать, тридцать-ноль-шесть, а некоторые вообще были похожи на
масштабную модель гаубичных снарядов. Интересно, каких животных убивают этими
штуками? – подумал он. Тигров? Динозавров? И все же ему нравился вид этих
патронов, лежащих под стеклом витрины, словно дешевые карамельки в
привокзальном магазинчике.
Человек, бывший, по-видимому, продавцом или владельцем
магазина, разговаривал с толстым мужчиной в зеленых штанах и зеленой робе. Роба
была с накладными карманами. Они разговаривали о пистолете, который лежал в
разобранном состоянии на одной из витрин. Толстяк вдвинул обратно затворную рамку,
и оба принялись рассматривать смазанный маслом патронник. Толстяк что-то
произнес, и человек за прилавком рассмеялся.
