– Не могу, ваше величество.
– Что ж, об этом кончено.
– И ваше величество уедет из Франции?
– Не знаю. Впрочем, выполняйте приказ, маршал, и, если вы встретите меня снова, арестуйте, это тоже способ мне помочь. Жизнь стала для меня слишком тяжкой ношей, и я только поблагодарю того, кто освободит меня от нее. Прощайте, Брюн.
С этими словами он протянул маршалу руку; тот хотел было ее поцеловать, но Мюрат обнял его, и несколько секунд старые товарищи простояли так, со слезами на глазах прижимая друг друга к груди. Наконец прощание кончилось, Брюн вскочил в седло, Мюрат поднял свой посох, и каждый двинулся своей дорогой: первый – чтобы вскоре погибнуть в Авиньоне, второй – быть расстрелянным в Пиццо.
А тем временем в Ватерлоо Наполеон, уподобляясь Ричарду III, готов был променять корону на коня.
[95]
После описанной нами встречи экс-король Неаполя спрятался у своего племянника по имени Бонафу, капитана второго ранга, однако это убежище могло быть только временным, так как родственник раньше или позже должен был возбудить подозрение властей. Поэтому Бонафу стал подумывать о более надежном пристанище для дяди. Вспомнив об адвокате одного из своих друзей, известном ему неподкупной честностью, он в тот же вечер отправился к нему. Поболтав с адвокатом о всяких пустяках, капитан между делом поинтересовался, нет ли у того домика где-нибудь на берегу моря, и, получив утвердительный ответ, тут же напросился туда на завтрак. Его предложение было с радостью принято.
На следующий день в условленный час Бонафу приехал в Бонетт – так назывался деревенский дом, в котором жили жена и дочь г-на Маруэна. Что же до него самого, дела адвокатуры вынуждали его оставаться в Тулоне. После обычных в таких случаях учтивостей Бонафу подошел к окну и подозвал Маруэна.
– Я думал, – с беспокойством в голосе проговорил он, – что ваш дом стоит на самом берегу моря.
– Мы от него минутах в десяти.
– Но где же оно?
– Прямо вон за тем холмом.
– Тогда не прогуляться ли нам перед завтраком по берегу?
– Охотно. Ваша лошадь еще не расседлана, я велю оседлать свою, и отправимся.
Маруэн вышел. Бонафу, погруженный в мысли, остался у окна. Впрочем, обе хозяйки дома, занятые приготовлениями к завтраку, не замечали или делали вид, что не замечают озабоченности гостя. Минут через пять Маруэн вернулся: все было готово. Адвокат и его гость вскочили в седло и поскакали к морю. Там капитан придержал лошадь и около получаса ездил вдоль кромки берега, внимательно изучая его очертания. Маруэн следовал за ним и не задавал никаких вопросов – поведение моряка казалось ему вполне естественным. Наконец, после часовой прогулки, они возвратились в дом. Маруэн велел расседлать лошадей, однако Бонафу возразил, что сразу после завтрака ему нужно будет вернуться в Тулон. И действительно, допив кофе, капитан встал и распрощался с хозяевами. Маруэн, у которого в городе были дела, тоже сел на лошадь, и друзья двинулись в сторону Тулона.
Минут через десять Бонафу подъехал к спутнику и, положив руку ему на бедро, заговорил:
– Маруэн, я хочу с вами серьезно поговорить и доверить важную тайну.
– Слушаю вас, капитан. Вы же знаете, что лучше всех умеют хранить тайны исповедники, за ними идут нотариусы, а за нотариусами – адвокаты.
– Вы, должно быть, прекрасно понимаете, что я приехал сюда отнюдь не ради приятной прогулки. Передо мной стоит важная, ответственная задача, и я из всех своих друзей выбрал вас в надежде, что вы мне достаточно преданы, чтобы оказать нешуточную услугу.
– И правильно сделали, капитан.
– Я буду говорить кратко и без обиняков, как и должно обращаться к человеку, которого уважаешь и на которого рассчитываешь. Мой дядя, король Иоахим, изгнан из страны; сейчас он скрывается у меня, но долго так продолжаться не может, поскольку я первый, к кому за ним придут. Ваш деревенский дом стоит на отшибе и был бы очень удобен в качестве убежища. Я хочу, чтобы вы предоставили его в наше распоряжение до тех пор, пока события не позволят королю принять какое-либо решение.
– Дом к вашим услугам, – просто ответил Маруэн.
– Прекрасно, тогда сегодня вечером дядя будет у вас.
– Но дайте же мне время хоть как-то подготовиться к столь лестному для меня визиту августейшей особы.
– Милый мой Маруэн, это совершенно ни к чему и только вызовет весьма досадную задержку. Король Иоахим уже отвык от дворцов и придворных, сейчас он рад, когда может найти хижину и в ней друга; к тому же, заранее рассчитывая на ваше согласие, я его уже предупредил. Он ожидает, что сегодня вечером будет ночевать у вас, и если я теперь попробую что-нибудь изменить, он воспримет простую отсрочку как отказ, и вам не удастся сотворить доброе дело. Итак, решено, сегодня, в десять вечера, на Марсовом поле.
С этими словами капитан пустил лошадь в галоп и вскоре скрылся из виду. Маруэн повернул назад и вернулся домой, чтобы сделать необходимые распоряжения для приема гостя, имени которого он не назвал.
Как и было условлено, в десять вечера Маруэн явился на Марсово поле, которое в тот день было забито артиллерией маршала Брюна. Никого не увидев, он стал прогуливаться между повозками, но вскоре к нему приблизился караульный и осведомился, что он тут делает. Маруэн не нашелся что сказать – в десять часов вечера люди не гуляют ради развлечения среди пушек – и попросил позвать начальника караула. Офицер подошел; Маруэн представился как адвокат, заместитель мэра города Тулона, и объяснил, что назначил здесь одному человеку свидание, не зная, что это запрещено, и теперь его ждет. Выслушав объяснение, офицер позволил ему остаться и вернулся к себе на пост. Часовой же, подчинившись его решению, продолжал мерно расхаживать туда и сюда, не обращая более внимания на постороннего.
Через несколько минут со стороны Лис показалась большая группа людей. На безоблачном небе ярко светила луна. Узнав Бонафу, Маруэн шагнул ему навстречу. Капитан взял его за руку, подвел к королю и проговорил:
– Ваше величество, вот друг, о котором я говорил. – Затем, повернувшись к Маруэну, он обратился к нему: – Перед вами Неаполитанский король, изгнанник и беглец. Вверяю его вам. Не говорю о том, что однажды он, быть может, вернет себе корону, иначе вы были бы лишены возможности бескорыстно совершить доброе дело. А теперь отправляйтесь вперед, а мы последуем за вами на расстоянии.
Адвокат с королем тут же двинулись в путь. На Мюрате в тот вечер был голубой редингот полувоенного покроя, застегнутый на все пуговицы, белые панталоны и сапоги со шпорами. Он носил тогда длинные волосы, усы и густые бакенбарды, доходившие до самой шеи. На протяжении всего пути он расспрашивал адвоката о расположении деревенского дома, где он будет жить, и о возможности, в случае тревоги, быстро оказаться на берегу. Около полуночи король и Маруэн прибыли в Бонетт, а через десять минут к ним присоединилась свита, насчитывавшая человек тридцать. После небольшой закуски эта группа, последний двор низложенного короля, рассеялась по окрестностям, и Мюрат остался с двумя женщинами да камердинером по имени Леблан.
